Жорж Сименон - Мегрэ и Клошар

Они шли втроем - Ван Хутте между комиссаром и инспектором - вдоль набережной; весело сияло солнце, и их можно было бы принять за праздношатающихся прохожих, наслаждавшихся чудесной весенней погодой.

У Ван Хутте, не захватившего с собой бритвы, отросла щетина из белых волосков, посверкивавших в лучах солнца.

Они остановились в баре напротив Дворца правосудия, чтобы выпить кофе с круассанами. Фламандец невозмутимо, как ни в чем не бывало, съел из семь штук.

Он скорее всего считал, что его ведут к мосту Мари, дабы провести своеобразный следственный эксперимент, и удивился, когда его ввели в серый двор Отель-Дьё, а потом заставили бродить по коридорам больницы.

Но если он и насупил брови, то какой-либо обеспокоенности не выказывал.

- Войти можно? - обратился Мегрэ с старшей медсестре.

Она с интересом глянула на его спутника, потом пожала плечами. Все происходившее было выше её понимания. Она отказывалась что-либо понимать в ситуации.

Для комиссара предстоящая встреча была последним шансом. Он ступил в палату первым, и больные, как и накануне, уставились, как один, на их группу; Мегрэ своим корпусом частично закрывал Ван Хутте, в то время как Торранс замыкал шествие.

Тубиб следил за их приближением без каких-либо видимых признаков любопытства, а когда его взору открылся речник, то ни в чем не изменил своего поведения.

Что касается Жефа, то он волновался не более, чем в течение ночи. Его руки свободно болтались, лицо оставалось безразличным; он бесстрастно оглядел больничную палату - зрелище для него, очевидно, необычное.

Шока, которого ожидал Мегрэ, не последовало.

- Проходите, Жеф.

- Что ещё я теперь должен делать?

- Подойдите сюда.

- Хорошо... И что дальше?

- Вы узнаёте этого человека?

- Догадываюсь, что это он барахтался в воде, точно? Только вот тогда вечером у него была борода.

- И тем не менее вы его узнаёте?

- Думаю, да...

- А вы, месье Келлер?

Мегрэ едва не перестал дышать, буравя взглядом клошара, а тот смотрел на него, пока не надумал наконец переключить свое внимание на фламандца.

- Вам знаком этот человек?

Испытывал ли Келлер в этот момент колебания? Комиссар был бы готов поклясться чем угодно, что да. Потянулись томительные минуты напряженного ожидания, пока врач из Мюлуза снова не перевел глаза на Мегрэ, и в них не было ни малейшего признака волнения.

- Так вы узнаёте его?

Мегрэ удержался, чтобы не дать вырваться наружу внезапно окатившей его волне чуть ли не ярости против этого человека, твердо решившего - и это он теперь твердо знал! - ничего не говорить.

Доказательством тому служила тенью промелькнувшая на лице клошара улыбка и затаенное лукавство, проглядывавшее, в глубине зрачков.

Губы Келлера слегка приоткрылись, и он пробормотал:

- Нет...

- Это один из двух речников, которые вытащили вас из Сены.

- Спасибо... - еле слышно произнес он.

- И он же - я почти уверен в этом! - нанес вам удар по голове, прежде чем кинуть в воду.

Молчание. У Тубиба не дрогнул ни один мускул - жили лишь одни глаза.

- Вы так и не узнаёте его?

Происходившее тем более впечатляло, что разговор шел вполголоса, кругом рядами стояли койки с другими лежачими больными, которые не только пристально за всем наблюдали, но и вслушивались в каждое слово.

- Вы не хотите говорить?

Келлер по-прежнему оставался неподвижным.

- А ведь вы знаете, почему он покушался на вашу жизнь...

Во взгляде клошара промелькнула искра интереса. Он, надо полагать, изумился тому, что Мегрэ удалось столько разузнать.

- Все началось два года тому назад, когда вы ещё ночевали под мостом Берси. Дело происходило за полночь... Вы меня слышите?

Он подал знак, что да.

- Декабрьской ночью вы оказались свидетелем происшествия, участником которого был именно этот человек...

Келлер, по-видимому, снова размышлял над тем, как ему поступить в сложившейся обстановке.

- Тогда в Сену столкнули другого человека, хозяина баржи, недалеко от которой вы лежали. Ему-то не удалось выбраться из подобной передряги.

И опять - ни звука, и даже полное безразличие на лице пострадавшего.

- Так ли все произошло? Увидев вас в понедельник на набережной Селестэн, убийца струхнул, не заговорите ли вы...

Клошар чуть-чуть, с видимым усилием повернул голову, ровно настолько, чтобы в поле зрения одновременно попал и Жеф Ван Хутте.

При этом в его взоре не было ни ненависти, ни злобы - при желании можно было бы уловить лишь некоторую долю любопытства.