Виктория Угрюмова - Мужчина ее мечты

* Цитата из стихотворения И. Бродского.

Внезапно прямо на дороге Володька увидел чье-то тело. Ширина переулка не позволяла объехать лежавшего, да и не стал бы он этого делать, а потому притормозил машину в нескольких шагах. Ловушка была до невозможности примитивная, но попадались в нее постоянно. Кто останется равнодушным, увидев человека на дороге? А даже если и не проникнется моментально сочувствием, то ведь все равно не переедет, а вылезет из машины, чтобы разобраться. Впрочем, Володька не колебался ни секунды: скорее всего это ловушка, но даже если существует один шанс из ста, что этот человек действительно нуждается в помощи, то он обязан ее оказать. «Делай, что должен, и будь что будет».

Впрочем, из машины он выходил не торопясь. Спокойно вытащил ключ зажигания, спокойно заблокировал дверь. Все эти действия не отнимают больше полуминуты, и пострадавший вполне может подождать такое короткое время. Но он также прекрасно сознавал, что большинство людей на его месте выскочили бы в страшном волнении, не задумываясь обо всех этих мелочах. Но Володька давно уже разучился волноваться…

Их было всего пятеро — нахальных, накачанных увальней с туповато-жестоким выражением лиц. Наверняка он представлялся им легкой добычей: «серьезные» люди, в представлении уличных бандитов, белые костюмы и лайковые перчатки в конце весны не носят. И вообще не носят. И одни по темным переулкам не разъезжают. Тот факт, что из дорогущей машины разбираться, что к чему, вышел сам водитель, что телохранителями и не пахнет, неопровержимо свидетельствовал о том, что щеголеватый молодой человек не относится к сильным мира сего. Чей-то богатенький сынок, пощипать которого и для дела полезно, и для души приятно.

Они окружили его, выступив из темноты, — двое сзади и двое спереди. Лежащий тоже вскочил на ноги, едва молодой человек двинулся к нему, и теперь широко ухмылялся, демонстрируя в свете фар плохо поставленные золотые зубы.

«Мелочовка», — моментально оценил Даос.

В такие минуты Владимир Ильич Абессинов — умница, знаток восточных культур, меломан и книгочей — временно переставал существовать, уступая место расчетливому, опытному и уверенному в себе воину. Именно «воину», а не простому бойцу. И этот совершенно другой человек и мыслил, и чувствовал, и вел себя абсолютно иначе, нежели цивилизованный европеец конца XX века. Так, ему ни на долю секунды не стало жаль этих зарвавшихся подонков, которые, к несчастью для себя, столкнулись с ним, Даосом, в глухом переулке. Он не испытывал к ним ни ненависти, ни презрения, ни какого-либо иного чувства — воистину ничего. Он был всего лишь своеобразным зеркалом, которое исправно отражало и возвращало им их поступки и желания. И не его вина, что к этим людям возвращалось самое худшее.

«Ничего личного» — как любят говорить в американских фильмах. Единственное, что слегка удивляло Даоса, — это явная глупость нападавших. Хоть бы засомневались чуть-чуть: и он ведет себя совершенно иначе, чем другие, попавшие в подобную ситуацию, и его бронированный монстр вполне способен уместить в своих недрах нехилый отряд спецназа. Все это должно бы нападающих насторожить. Но не насторожило.

Они накинулись на него одновременно, полагая это самой лучшей тактикой, и просчитались. Один налетел горлом на вовремя подставленный локоть, второй получил мощный пинок в живот и с воем покатился под ноги третьему, не удержавшему равновесия. Падая, тот со всего размаха ударился лицом об острый носок ботинка, сделанного по специальному заказу. Как и знаменитые наманганские сапоги, обувь Даоса имела в носке четыре-пять слоев плотной, хорошо выделанной кожи, и удар ею был не слабее, чем удар кастетом.

Решительность оставила двоих, находившихся сзади. Они мялись на месте, не убегая (что было бы весьма разумно), но и не предпринимая активных действий. Даос развернулся к ним лицом и легко, одним длинным движением, провел два приема, вывернув первому руку из локтевого сустава, а второму нанеся прямой удар в солнечное сплетение. Едва ли ему потребовалось больше полутора минут, чтобы справиться со всеми. Это только в постановочных драках подобные схватки длятся гораздо дольше, а на практике воин не может позволить себе роскоши тратить на слабого противника много времени. Ведь он не ставит перед собой цели причинить ему боль.

Арена боя опустела почти мгновенно. Пошатываясь и плюясь кровью, издавая приглушенные стоны и нечленораздельно матерясь, неудавшиеся грабители торопились скрыться с глаз долой. Володя усмехнулся краем рта. У него единственная проблема — небольшое бурое пятнышко на рукаве: светлый костюм наверняка придется сдавать в химчистку, а он этой возни не любил.