Ксавье-Мари Бонно - Первый человек

— Это всего лишь галлюцинация! — крикнул де Пальма.

Внезапно тень исчезла. В пещере снова стало тихо. Ладонь Отрана разжалась. На ней лежал отрубленный палец — безымянный.

— Третий палец — это был он сам.

Над тем местом, где лежал труп, было вырезано на стене странное существо — наполовину человек, наполовину зверь. Рогатый колдун. Длинная угольная черта пронзала его насквозь.

Доктор Дюбрей перебирал пожелтевшие карточки в ящике каталога виль-эврарской больницы.

— После вашего отъезда у Бернара был ужасный приступ болезни. Нам пришлось его обездвижить, — сообщил он де Пальме, стараясь не смотреть на него.

— Вам известно, что вызвало этот приступ?

— Я думаю, что ваш приход и приход Отрана имеют к нему отношение. Но, кажется, есть и другая причина.

— Какая?

— К сожалению, я не могу вам ответить!

Он задвинул ящик обратно в картотеку и направился к полкам, на которых дремали труды великих классиков психиатрии и несколько менее известных работ.

— Я хочу показать вам две или три вещи, месье де Пальма, чтобы вы лучше поняли.

Он снял две книги с последней полки.

— Вот, среди другого старья, любимое чтение доктора Кайоля. Он сидел над ними много часов подряд.

Дюбрей положил книги на стол и указал де Пальме, на какой стул сесть.

— Это «Магикон», авторы — Кернер и еще несколько человек. — Он хлопнул ладонью по кожаному переплету. — А это рассказ о Гасснере, специалисте по изгнанию злых духов, который в свое время с большим успехом лечил болезни. А вот и книжка Месмера. За его открытия его сравнивали с Христофором Колумбом! Это все было в XVIII веке. Все, о ком я вам говорю, стояли у истоков динамической психиатрии. Гасснер и Месмер в свое время провели много опытов. Вам известно, что их тогда считали великими врачами и что к ним приезжали лечиться больные со всей Европы? Называя эти имена, я хочу дать вам понять, что Кайоль полностью порвал с традиционной психиатрической наукой. Он искал другой путь и для этого вернулся назад. Хотел вернуться к истокам, к первым попыткам лечения душевных болезней, и понять, почему магнетизм или шаманизм в свое время работали. Кайоль был очень образованным человеком, но он был сумасшедшим. Таким же сумасшедшим, как те, кого он лечил.

— Что вы хотите этим сказать?

— Только то, что он когда-то был пациентом в Виль-Эвраре.

— Как вы узнали об этом? Он сам вам сказал?

— Вовсе нет! Однажды мы с ним разговаривали, он вышел в туалет и оставил на столе одну из своих медицинских карт. Я поддался любопытству и позволил себе лишнее — наклонился над этой картой и стал ее читать. Как же я удивился, когда понял, что пациент — он сам!

— Я могу ее увидеть?

— К сожалению, нет: она исчезла.

— Я должен признаться, что совершенно сбит с толку.

— Я вас понимаю, — ответил Дюбрей и погрузил свой взгляд в глаза де Пальмы. Так он, должно быть, смотрел в глаза своим странным пациентам. — Вам следует знать, что Кайоль сам лечил себя. Он страдал шизофренией, но прекрасно осознавал, что болен. Несколько раз он уходил в корпус Б.

— В корпус Б?

— Во времена Кайоля, в пятидесятых годах, так назывался корпус, в котором пациентов держали взаперти. Там находились невменяемые и те, у кого были самые тяжелые приступы. Антонен Арто тоже несколько раз там побывал.

— Как же Кайоль смог оттуда выйти? Разве это возможно?

— Разумеется, возможно. А он, я думаю, притворился невменяемым, чтобы быть как можно ближе к невменяемости.

— Что вы хотите этим сказать?

— Тут мы снова должны вернуться к книгам, которые он читал. Каким колдовством он занимался? У меня нет ответа на этот вопрос. Но однажды он сказал: «Я, кажется, нашел средство, как обходиться без успокоительных». Любой, кто знает о побочных эффектах этих медикаментов, не может не заинтересоваться открытиями Кайоля.

— Он открыл вам свои секреты?

На лице Дюбрея отразилось огорчение, и он ответил:

— Нет. Разумеется, нет.

В библиотеку вошел бородатый мужчина лет сорока. Волосы у него были немытые и нечесаные. Обут он был в резиновые сапоги. Через плечо у него висел на ремне фотоаппарат.

— Вы пришли прямо со своей научной работы? — спросил Дюбрей.

— Да. Утром мне снова звонили из Национального центра научных исследований.

— Но библиотека уже закрывается. Вы не могли бы прийти завтра?

— Разумеется. Я живу близко.

Мужчина развернулся и ушел.

— Это пациент, он здесь уже три месяца. Его семья поместила его сюда: он слишком опасен для себя и для других.