- Немного шоколада, миссис Джейн? - спросил мистер Клейн.
- Это психушка, - сказала она после того, как ее проводили в комнату для допросов. - Психушка, ни больше и не меньше. У вас нет никакого права держать меня здесь.
Он не обратил внимания на ее жалобы.
- Вы говорили с Гоммом, - произнес Клейн, - а тот - с вами.
- А если и так?
- Что он вам сказал?
- Я спрашиваю - ну и что, если так?
- А я спрашиваю: что он вам сказал? - взревел Клейн. Она и не предполагала, что он на такое способен. - Я хочу знать, миссис Джейн.
Она вдруг обнаружила, что, вопреки собственному желанию, дрожит из-за его вспышки.
- Он молол всякую чепуху, - ответила Ванесса. - Он безумен. Думаю, вы все безумны.
- Какую чепуху он вам рассказывал?
- Всякий вздор.
- Мне бы хотелось знать, миссис Джейн, - сказал Клейн. Ярость его поубавилась. - Посмешите и меня.
- Сказал, что здесь работает что-то вроде комитета, который решает вопросы мировой политики. Что он один из членов этого комитета. Вот так. Никакого смысла.
- и...
- И я предложила ему выбросить все это из головы.
Мистер Клейн выдавал улыбку.
- Конечно, совершеннейшая фантастика, - сказал он.
- Разумеется, - ответила Ванесса. - Господи, не обращайтесь со мной так, будто я слабоумная, мистер Клейн. Я взрослая женщина...
- Мистер Гомм...
- Он сказал, что был профессором.
- Еще одна галлюцинация. Мистер Гомм - параноидальный шизофреник. Он может оказаться чрезвычайно опасным, если такая возможность представится. Вам сильно повезло.
- А другие?
- Другие?
- Он не один. Я их слышала. Они все шизофреники?
Клейн вздохнул.
- Они все сошли с ума, хотя состояние их различно. И в свое время, несмотря на нынешнее благоприятное впечатление от них, они все были убийцами. - Он остановился, чтобы дать впитаться информации. - Некоторые из них убивали многократно. Вот почему существует это уединенное местечко. Вот почему служащие вооружены...
Ванесса открыла рот, чтобы спросить, почему надо переодеваться в монашек, но Клейн не собирался дать ей такой возможности.
- Поверьте, насколько вас раздражает то, что вас здесь удерживают, настолько и мне это неудобно, - сказал он.
- Тогда отпустите меня.
- Когда мое расследование будет завершено, - ответил он. - А пока ваше содействие будет оценено. Если мистер Гомм, либо кто-то иной из пациентов попытаются втянуть вас в то или другое предприятие, пожалуйста, сообщите мне немедленно. Вы сделаете это?
- Я полагаю...
- И, пожалуйста, воздержитесь от попыток бежать. Следующая может оказаться роковой.
- Я бы хотела спросить...
- Завтра. Может быть, завтра, - сказал мистер Клейн и, вставая, посмотрел на часы. - Теперь - спать.
Сон отказался прийти к ней, и она рассуждала сама с собой какой из всех путей правды, лежащих перед ней, самый маловероятный. Дано было несколько - Гоммом, Клейном, ее собственным разумом. Соблазнительно неправдоподобны были все. Все, словно тропа, по которой она сюда пришла, не объясняли, куда ведут. Конечно, она страдала от последствий своего своеволия, проследовав этой дорогой - здесь она оказалась утомленная, разгромленная, запертая, с минимальной надеждой на побег. Но своеволие было ее натурой, возможно, как сказал однажды Рональд, единственным бесспорным фактом, ее характеризующим. Если теперь она отринет этот инстинкт, несмотря на все, к чему тот привел, она пропала. Ванесса лежала без сна, взвешивая в уме разные варианты. К утру она решилась.
Она ждала весь день, надеясь, что придет Гомм, но и не удивилась, когда тот не появился. Вполне вероятно, события предыдущего вечера ввергли его в такие неприятности, что он никак не мог высвободиться. Однако она не была предоставлена самой себе. Джиллемо приходил и уходил - с едой, питьем, а в середине дня и с игральными картами. Она довольно быстро поняла, в чем суть покера с пятью картами, и они провели час или два, играя, пока воздух не наполнился криками, доносящимися со двора, где обитатели бедлама устраивали скачки лягушек.
- Как по-вашему, можно устроить мне ванну или по крайней мере душ? спросила она, когда Джиллемо принес вечером обед на подносе. - Мне уже неприятно собственное общество.
Он искренне улыбнулся, отвечая:
- Для вас постараюсь.
- Постараетесь? - излила она чувства. - Очень мило.
Он вернулся часом позже, чтобы оповестить - особая милость оказана, не хотела бы она отправиться с ним в душевую.
- Вы собираетесь потереть мне спину? - небрежно поинтересовалась она.
Читать дальше