Маргарет Миллар - Совсем как ангел

Фрисби увидел Куинна в окно и через мгновение появился в дверях. Купальный халат трепыхался вокруг его босых ног, возбужденное лицо блестело от пота.

— Мистер Куинн! Подождите минутку, мистер Куинн!

Куинн подождал. Тело его сотрясалось от дурных предчувствий, и он на секунду задумался, было ли то игрой воображения или он впрямь ощутил первые волны начинающегося землетрясения.

— У меня есть ключ, — произнес он, изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал спокойно. — Спасибо, мистер Фрисби.

— Знаю. Но я подумал, вдруг в вашей комнате не включен приемник и вы пропустите великую новость, — Фрисби выпаливал слова со скоростью зенитного пулемета. — Вы ни в жисть не поверите.

— Попытаюсь.

— Такая маленькая, спокойная, славная женщина… Вот уж никогда не поверил бы, что она способна выкинуть такой фокус. О ком угодно поверил бы, только не о ней.

«Это Марта, — подумал Куинн. — Что-то случилось с Мартой». Первым его стремлением было подойти и зажать Фрисби рот, чтобы не слышать дальше, но он заставил себя стоять и слушать.

— Можете себе представить? На меня будто кирпич свалился, когда по радио об этом сообщили. Я так завопил, что жена примчалась — решила, у меня припадок начался. «Бесси, — говорю я ей, — Бесси, ты нипочем не догадаешься, что случилось». — «Марсиане приземлились», — говорит она. — «Нет, — сказал я, — Альберта Хейвуд сбежала из тюрьмы».

— Боже!

Восклицание, сорвавшееся с уст Куинна, несло в себе не удивление, но благодарность и облегчение. Еще с минуту он не мог заставить себя переключиться на Альберту. Его разум упорно отказывался думать о ком-либо еще, кроме Марты. Она была спасена! Сидела перед своим костром в полной безопасности, как в тот момент, когда он видел ее в последний раз.

— Да, сэр, мисс Хейвуд, — с чувством повторил Фрисби. — Сбежала в грузовике, который привез сладости для тюремного буфета.

— Когда?

— Сегодня днем. В детали тюремное начальство не вдается, но и так понятно, что получилось у нее просто здорово. Или, наоборот, совсем скверно, ха-ха, — смех Фрисби больше походил на нервное хихиканье. — В любом случае найти ее полиции не удалось. После тюрьмы грузовик заезжал еще в три или четыре места, и она могла сойти в любом, А там ее мог ждать какой-нибудь приятель с машиной, если, конечно, она все заранее спланировала. Это моя версия. А вы что скажете?

— Звучит разумно, — кивнул Куинн.

«С одной поправкой, — подумал он про себя. — Роль друга в грузовике вполне мог исполнить родной брат в зеленом «понтиаке».

Итак, два очень необщительных человека объединились. Придуманный ими план начал осуществляться.

— Вот помяните мое слово, — ухмыльнулся Фрисби, — она вернется сюда.

— Зачем?

— По телевизору столько раз показывали, как кто-то убегает из тюрьмы, и всегда они возвращаются на место преступления, чтобы исправить ошибки правосудия. Если она невиновна, то обязательно попытается это доказать.

— Что бы она ни пыталась доказать, мистер Фрисби, невиновной она не была. Спокойной ночи.

С трудом добравшись до кровати, Куинн тем не менее долго не мог уснуть. Он лежал, слушая шум кондиционера и громкие, злые голоса парочки из соседнего номера, ссорящейся из-за денег.

«Деньги», — вдруг подумал он. Сестра Благодеяние получала деньги от сына из Чикаго. А письмо, расстроившее Марту О'Горман, было отправлено из Эванстауна, штат Иллинойс [13] Чикаго тоже находится в Иллинойсе. . Сын — в Чикаго, письмо — из Эванстауна. Если тут есть какая-то связь, то единственный, кто может что-то прояснить, — это сестра Благодеяние.

Хотя рассвет только-только занимался, сестра Благодеяние уже знала, что денек выдастся на славу. Ее босые ноги проворно ступали по тропинке, ведущей к туалетной комнате. Потом она запела, не обращая никакого внимания на ледяную воду и специфические особенности серого домашнего мыла, упорно не желавшего мылиться. «Грядет хороший день, да, Господи, грядет хороший день, да, Господи».

— Мир тебе, — прервав пение, поздоровалась она, когда в комнату, неся керосиновый фонарь, вошла сестра Раскаяние. — Чудесное утро, не правда ли?

Сестра Раскаяние водрузила фонарь на место с лязгом, прозвучавшим весьма неодобрительно.

— Чего это с тобой? — осведомилась она.

— Ничего, сестра. Просто мне хорошо. Я счастлива.

— Думаешь, человеку в этом мире больше нечего делать, кроме как быть счастливой?

— Можно ведь быть счастливой и трудиться на общую пользу, разве не так?