Галина Романова - Огненный шар

Карина опустила голову. По перемещению его поплывшего взгляда она поняла, что парень вот-вот начнет к ней приставать.

– И чего хотела? – Он по-хозяйски уложил громадные ладони ей на коленки.

– Говорил они об этом в тот день?

– В какой? О чем? – не понял он сразу.

– Когда в последний раз они тут парились, говорили или нет о том, что я желаю сгореть Мельникову заживо?! – Она стиснула зубы, желание заехать охраннику прямо в переносицу крепко сжатым кулаком нарастало.

– А чё? – Его глаза потемнели, когда он глянул на нее.

– А то, что, кажется, господин Севастьянов запал на меня, – соврала она, желая хоть немного отрезвить Володю, одуревшего от женского присутствия в своем флигеле.

– Да ладно! – Он разочарованно выдохнул, будто кто пробку из него вытянул невидимой властной рукой. Тут же убрал руки с ее коленок, сунул кулаки под мышки.

– Я точно тебе говорю! – решила она держаться беспроигрышного курса. И продолжила врать: – А Мельников, гад, никого ко мне не подпускает. И в тот день, когда я лишнего наболтала, думаю, моя подчиненная меня…

– Сдала? – догадался Володя и покрутил головой. – Вот поэтому я сказал Николаю Егоровичу, что буду тут работать либо один, либо никак. Люди – скоты! Сдадут непременно!

– Точно! – кивнула она. – Так вот, Мельников, чтобы меня обгадить в глазах Николая Егоровича, должен был непременно рассказать о моем страстном желании видеть его на костре!

– И чего?

– Ты… Ты ничего такого не слышал? – Она жалко улыбнулась, уставившись в его глаза, показавшиеся в этот миг удивительно пустыми.

– А что я должен был слышать?

– Ну… Что Мельников что-то такое говорил обо мне? Или отговаривал Севастьянова? Может, хоть фамилию мою слышал?

– Илюхина?

– Илюхина.

Володя резво поднял крупное тело с дивана, походил по кухне, заставляя деревянные половицы повизгивать. Глянул на нее с интересом и спросил:

– А зачем это тебе? Ну, знать зачем, говорили они о тебе или нет?

– Понимаешь, Володя…

Врать следовало дальше осторожнее, парень не такой уж и дуболом, может разгадать ее замысел. И тогда уж точно скормит собакам.

– Хочешь поменять хозяина? – подсказал он ей неожиданный выход. – Хочешь из койки Мельникова переметнуться в койку Севастьянова?

– Да-а-а, – выдохнула она, боясь дышать.

– Губа не дура! – криво ухмыльнулся Володя, глянув на нее если не с отвращением, то с брезгливостью – точно. – Что вы, бабы, за народ! Чем тебе Валерий Сергеевич-то не угодил? С виду нормальный мужик.

– А ты с ним спал?! – рявкнула Карина.

– Нет, но…

– Вот и помолчи тогда! – Она взяла в руки сухарь и сунула его в остывший чай. – Мало того что эта жирная сволочь пользует меня как хочет, так еще и жениться на мне собрался!

– Да ладно! – фыркнул охранник. – А у Николая Егоровича он спросил, умник? Он ему, блин, женится!

И тут же, поняв, что проговорился, прикусил язык.

– Значит… Значит, они говорили обо мне, Володя?! Я могу на это надеяться, да?! – Она подскочила к охраннику и, вцепившись в его мощную руку, с силой тряхнула. – Я могу послать Мельникова, да???

– Посылай, – разрешил он через паузу. – Говорил точно о тебе, Карина Илюхина. И Николай Егорович… Он знал о твоих словах, ну про это…

– Что я желаю Мельникову заживо гореть?!

– Ну да. Что-то такое было. Николай Егорович еще смеялся…

– Спасибо тебе, Володя! Спасибо!!! Ты просто… – ее глаза увлажнились. – Ты просто спас мне жизнь!..

Она даже вызвалась убрать со стола. Правда, он отказался, поспешил выставить ее. И сказал, что если хоть одна живая душа узнает об их разговоре, он ее за ноги на ближайшей сосне подвесит.

– Ни за что! – в очередной раз соврала она. – Никому…

И уже на следующее утро мерила шагами коридор перед кабинетом Вострикова, который с чего-то не спешил на службу утром в понедельник. И когда в лестничном пролете показалась его белобрысая макушка, она едва не расплакалась от радости.

– Александр Александрович, я к вам, – окликнула она его, когда Востриков сделал вид, что не заметил ее и прошел мимо.

Он вообще-то пребывал в отвратительном настроении. Его стройная версия с убийством бывшей жены Грищенко рассыпалась карточным домиком, когда секретарша Грищенко категорически отказалась называть компаньона своего работодателя.

– Я работаю у Ивана Ивановича, – сцепив зубы, твердила она без конца. – Он принимал меня на работу. Больше ничего не знаю.

– Да как ты не поймешь! – кипятился Востриков. – Ты сама себе могилу роешь! Этот твой работодатель, знаешь, кого первым делом назвал убийцей?