Галина Романова - Огненный шар

– Чушь! – воскликнула она и попятилась. – Это не мы. Это не Гена. Он бы не смог!

– Да? Ух ты! Святая простота! – надрывался Мельников, ему казалось, что его голова и сердце раздулись от гнева, что еще минута – и лопнет все к чертовой матери. – И к дочке моей в учителя он подался просто так?! Что хотели? Что хотели, суки??? Совратить ее???

– Нет!!! – закричала Карина.

Она бросилась к двери, потому что из-за стола к ней ринулся Мельников. Он напомнил ей разъяренного быка с налившимися кровью глазами и слюной, текущей по подбородку. Кулаки крепко сжаты. Ноздри раздуты. Он был ужасен! И он догнал ее. Поймал у самой двери. Отшвырнул в сторону, запер дверь на ключ и спрятал его в заднем кармане штанов.

– Сбежать решила, да? А не получится, сучка! – Носок его ботинка больно ударил ее по заду, отшвырнув в сторону дивана. – И у муженька твоего не получится. А знаешь, почему?

– Почему?

Ей было больно и страшно. За себя страшно. За Генку. Она звонила ему все утро, он сначала не отвечал, а потом телефон его оказался отключен. Она знала, что сегодня у него должно было быть занятие с Софийкой раньше обычного. И искренне надеялась на то, что он отключил телефон, чтобы ему не мешали. Но страх отвратительной черной змеей обвивал ее и сдавливал горло.

Беда! Случилась беда! С ее славным, бедным Генкой случилась беда! И это она, она только во всем виновата! Она боялась потерять дом, а в итоге потеряла все: саму себя, свое счастье, мужа, кажется, потеряла тоже. Последнее время он стал невероятно задумчив и замкнут.

А что, если он решил бросить ее, поэтому и не отвечает?!

Но Мельников разрушил ее иллюзии. Он швырнул ее на диван, положил ей на грудь громадную ладонь и вдавил так, что, кажется, хрустнули ребра.

– Потому что твоего любимого ненаглядного Геночку только что арестовали! Арестовали прямо на квартире преподавательницы английского языка моей дочери, где он учительствовал!!! – Мельников ослабил хватку, отстранился. – И моли бога, чтобы мои люди не достали его в тюрьме. Чтобы он остался жив и вернулся, может быть, к тебе лет через пятнадцать.

– Боже мой, нет! – Карина зарыдала, подтягивая коленки к груди и съежившись на диване в комочек. – Нет!!! Это я во всем виновата, я!!! Я послала его к вашей дочери, я!

– Зачем? – Мельников схватился за левый бок и тяжело опустился у нее в ногах. Глянул на нее, как на безумную. – Настолько ненавидишь меня, что решила отомстить мне, навредив моей дочери? Совратить ее должен был твой муженек, да?

– Нет!!! – Карина глотала слезы. – Нет!!! Просто надоело, что он сидит все время дома, пьет! Это было его любимое занятие! Это было единственное, что он умеет! И… И мне хотелось знать все ваши секреты! Мне! Не ему!!! Хотя, повода любить вас у него не было.

– Вот и ладно, – неожиданно спокойно проговорил Мельников. Потрепал ее за коленку. – Времени ненавидеть меня дальше у него теперь будет предостаточно. Будет твой Гена сидеть долго. Очень долго! Ему там все его прегрешения вспомнят. Все! Ну, а мы станем жить-поживать, да добра наживать!

И он как-то странно посмотрел на Карину. Очень странно и по-новому. Но объяснять ничего не стал. И трогать ее больше не стал. Заставил подняться и подать ему воды с таблеткой, которая лежала на блюдечке рядом с графином. Карина подчинилась.

– Я хочу тебе что-то сказать, – проговорил Мельников, чуть прикрывая глаза и откидываясь на спинку дивана. Ему сделалось по-настоящему худо. – Вернее, сделать предложение.

– Какое?

Карина стояла в метре от дивана, на котором тяжело дышал ее тиран. Она желала ему смерти! Скорой, страшной! Все-все-все беды в ее жизни от него!!! Он уничтожил в ней человека, личность, женщину, в конце концов! Он превратил ее тело, которым она восхищалась, в отстойник! Он…

Она его ненавидела всем сердцем, всей душой! Но еще больше она в настоящий момент ненавидела себя – безвольную, малодушную, меркантильную. Ее скотство было ничуть не меньшим, чем у Мельникова. Она же…

Она же позволяла все это делать с собой! Он не насиловал ее тело, он насиловал ее душу, но, кажется, даже не подозревал об этом. Он-то был уверен, что все идет так, как надо. Это она страдала! Он-то наслаждался! Так кто же из них хуже?! Он? Или она? Она решила любым путем сохранить дом, решила любым путем выбраться из долговой ямы, выкарабкаться, чего бы ей это ни стоило. Стоило многого! Она даже не подозревала, насколько дорогую цену ей придется платить. И сейчас… Сейчас разменной монетой стал ее муж. Она ведь и им манипулировала. Она страдала и заставляла страдать его, рассказывая про Мельникова и про то, что он с ней делает. Потом решила сделать его репетитором дочери Мельникова. Послала на верную гибель и…