Чарлз Тодд - Дар мертвеца

Ратлидж задыхался, он почти ничего не видел. Сердце бешено билось в груди. По пути он больно ударился о край стола. С трудом нашел выход, распахнул дверь и вышел на улицу, прямо под дождь.

Он не сразу сообразил, что сзади, в дверях, стоит инспектор Оливер и что-то говорит…

— Извините… — ответил он, не поворачиваясь к Оливеру. Ратлидж боялся того, что инспектор может прочесть у него на лице. Понимая, что Оливер ждет объяснений, он промямлил: — Мне вдруг стало трудно дышать… — От дождя намокло пальто, волосы прилипли к черепу. Сколько времени он простоял здесь? Наверное, долго! Он не мог вспомнить, он был не в состоянии думать, он не мог избавиться от ужаса.

Издав первый ужасный крик, Хэмиш вдруг умолк. Но его присутствие тяжело давило на Ратлиджа.

Ратлидж заставил себя проглотить подступившую к горлу желчь и с трудом развернулся к Оливеру.

— Извините, — повторил он и медленно продолжал, стараясь взять себя в руки: — Наверное… съел что-нибудь…

— Никогда не видел, чтобы человек так бледнел. Мне показалось, вы увидели привидение.

— Нет… — Фиона Макдоналд не была привидением.

«Что же мне делать? — спрашивал себя Ратлидж. — Я должен позвонить Боулсу, потребовать, чтобы меня освободили…»

Но тем самым он заботился о себе. А как же она?

Во имя всего святого, как же она?!

Что, если он бросит ее и ее повесят? Тогда ему придется покончить с собой, другого выхода просто не останется. Он не вынесет дополнительной ноши, ведь и без того постоянно носит с собой груз собственной вины! Какое сокрушительное поражение! А ведь он так старался восстановиться, стать таким, каким был прежде. Он станет жертвой Хэмиша…

Его убьет не немецкий пистолет, а его собственный.

Оливер что-то спрашивал. Не вернуться ли ему в отель? Не выпить ли воды? Он не помнил.

— Нет, не нужно, все будет хорошо…

— Тогда перестаньте стоять под дождем, старина! Даже я здесь промок до нитки! — Дверь захлопнулась.

Ратлидж обернулся, снова открыл дверь и вошел в приемную полицейского участка.

— Мне уже лучше, — сказал он.

— Не похоже. Вот, сядьте.

Ратлидж взял придвинутый стул и попробовал сесть. Мышцы словно окаменели, пришлось приложить усилие, чтобы заставить их подчиняться. Оливер сунул ему в руку стакан с водой. Ратлидж притворялся, будто пьет. Он не мог сделать ни глотка: боялся подавиться и выставить себя на посмешище.

Он пришел в себя далеко не сразу. Постепенно комната обретала очертания, четкость. Ратлидж огляделся. Увидел стены, выкрашенные безобразной коричневой краской, старые письменные столы и стулья — наверное, они старше его… С потолка светила лампочка, в углах плясали тени. Взгляд его упал на лицо Оливера, выжидательное и настороженное. Оливер не понимал, что с Ратлиджем и чего он хочет.

Ратлидж глубоко вздохнул:

— Ладно. Давайте вернемся в камеру. — Хэмиш у него в подсознании оглушительно ревел, и боль, которую он причинял, ослепляла Ратлиджа.

— Вы уверены? Честно признаюсь, я не испытываю желания подтирать за вами полы.

Ратлидж едва не расхохотался — напряжение должно было найти выход. Тошнота — меньшая из бед.

— Не волнуйтесь, меня не вырвет.

Следом за Оливером он вернулся в камеру, которая раньше, наверное, служила кухней. В довольно просторном помещении почти не было мебели, кроме узкой койки, стула и четырех голых стен. Вдоль одной стены тянулась труба, но ее заварили. На полу у очага лежала перевернутая железная плита, ею закрыли отверстие в трубе. За ширмой виднелись ночной горшок и умывальник. В камере было холодно, и Фиона Макдоналдс куталась в шаль.

Она сама побледнела, когда Оливер сухо извинился за то, что они так внезапно вышли десять минут назад. Ратлидж понял — должно быть, она ждет известий о суде. Или… о ребенке. Ее выдавала напряженная поза. И все же она терпеливо смотрела на Ратлиджа, ожидая, что он заговорит первым.

— Инспектор Ратлидж приехал из Лондона, его попросили опознать кости, обнаруженные в горной долине Гленко. Он хочет задать вам несколько вопросов.

— Да, очень хорошо, — тихо, почти шепотом произнесла Фиона.

Ратлидж понятия не имел, что именно он хочет услышать. В голове была пустота, глухая стена. Он не сразу сообразил, что отворачивается от нее. Не хватало сил посмотреть ей в глаза. Каким-то чудом ему удалось заговорить с ней, нащупать почву.

— Мисс Макдоналд, вас уже спрашивали об этом… но не можете ли вы сообщить хоть что-нибудь, чтобы мы могли отыскать настоящую мать ребенка? А если найти ее не удастся, если она умерла, ее родных? Вас, конечно, волнует его благополучие, а ему будет куда лучше с бабушкой или теткой, чем в приемной семье.