Чарлз Тодд - Дар мертвеца

— Бернс… прокурор… хороший человек и не допустит в зал суда присяжных, заранее настроенных против обвиняемой.

Так ли? Владелицу «Разбойников» уже отдали под суд на основании только косвенных улик. Ратлидж задумался. А если удастся доказать, что кости, найденные в горной долине, принадлежат Элинор Грей и что перед смертью она родила ребенка? Можно предположить, что она родила того самого ребенка, которого воспитывала обвиняемая. Допущение вполне естественное, но не обязательно верное. Будет ли суд справедливым, или правосудие не восторжествует? И ради интересов ребенка очень важно, чтобы Ратлидж во всем разобрался. Он чувствовал, как его охватывает усталость, как затекла шея.

«Значит, берешься?» — спросил Хэмиш.

Ратлидж предпочел не отвечать. В конце ужина Дэвид Тревор пытливо посмотрел на него и вдруг спросил:

— Никак не успокоишься? Все думаешь о том деле в Данкаррике? Насколько я понимаю, утром ты от меня уедешь. — В его мягком голосе Ратлидж расслышал едва скрываемые нотки сожаления. — А все-таки хорошо, что ты меня навестил. Ты не представляешь, как много значит для меня твой приезд.

Ратлидж опустил глаза в тарелку:

— Я не был уверен, что у меня хватит сил приехать в Шотландию. Даже думать об этом не мог.

— Да, сейчас все по-другому… — сказал Тревор и, вздохнув, продолжил: — Наверное, настанет время, когда я перестану прислушиваться, ожидая его в конце дня к чаю. Или не спать по ночам, потому что мне показалось, будто он внизу и отпирает дверь своим ключом… Или ждать его утром за завтраком.

Но Ратлидж думал не о Россе Треворе. Его мысли были обращены к погибшим солдатам-шотландцам, которые не вернулись домой.

В ту ночь ему снова не давали покоя тягостные мысли. Он долго ворочался, находясь на грани между бодрствованием и сном.

Прислушиваясь к вопросам, которые перечислял про себя Ратлидж, Хэмиш заметил: «Ты ведь всего не знаешь. Ты не допрашивал обвиняемую и не осматривал место, где нашли жертву. Ты не говорил с ее соседями и даже мальчика не видел. Слышал только точку зрения того констебля, а он настроен в пользу девицы».

Ратлидж ответил вслух, защищая свои сомнения:

— Я расследовал не одно убийство и кое-что понимаю в том, как находят улики. Здесь доказательства вины появляются не разрозненно, как должно было быть. Ну кто бы мог догадаться, что в конюшне за перегородкой лежит скелет? А ведь кто-то об этом знал, готов поспорить! Оливер не просто так явился в «Разбойники» с обыском во второй раз. Если он ничего не знал заранее, то кто знал? — Он перевернулся на другой бок, чувствуя, как сон улетучивается. — Трактир закрыт, мальчика забрали, а хозяйку посадили в тюрьму до суда, — продолжил он себе под нос, не в силах запретить своему мозгу работать. — Беспрепятственно.

«Да, но ведь никто не мог догадаться, что к делу привлекут Скотленд-Ярд», — возразил Хэмиш.

— Почему леди Мод вдруг передумала? Когда я уходил от нее, я был почти уверен в том, что ее дочь жива и здорова. Почему она вдруг передумала?!

«Она не показалась мне ни легкомысленной, ни глупой», — ответил Хэмиш.

Ратлидж, который наконец начал погружаться в сон, решил, что Хэмиш замечательно определил личность леди Мод.

На следующее утро шел дождь. Тревор помог Ратлиджу донести багаж до машины, а затем тепло пожал ему руку. Мораг, накинув на голову платок, вышла следом и крепко обняла его, обхватив руками за шею. Ратлидж невольно пожалел, что уезжает. В доме у крестного он нашел призраков… и любовь. К призракам он уже привык. А к любви — нет.

Дождь был сильным и холодным, он предвещал суровую зиму. На обратном пути в Данкаррик холод пробирал Ратлиджа до костей.

Придя в участок, он снова не застал инспектора Оливера. Дежурный констебль по фамилии Макнаб поспешно вскочил, когда Ратлидж представился, и предложил послать кого-нибудь за Оливером.

— Он уехал на ферму к западу от города, сэр. Там доложили о внезапных мелких пожарах, возможно, их устроили нарочно.

— Нет, пусть сначала разберется с делами. Я буду в отеле, в «Баллантайне». Передайте, что он может найти меня там. — Ратлидж ушел, гадая, способен ли констебль Маккинстри сразу назвать поджигателя.

Отель оказался старомодным, но уютным и по-викториански респектабельным. Молодая женщина за конторкой вскинула голову, когда он, промокший насквозь, вошел в отель, и улыбнулась:

— Доброе утро, сэр! Если, конечно, такое утро можно назвать добрым!

Ратлидж снял шляпу и уныло оглядел мокрую тулью: