Павел Шестаков - Остановка

— Рада, что ты от них вырвался.

— Чтобы в тюрьму загудеть?

— Подожди ты с тюрьмой! Расскажешь, как все дома было, как этот человек зло в семью принес, чем поплатиться пришлось, и поймут тебя. А на себя наговаривать не нужно. Уверен, если бы ты знал, что он утонет, ты бы сто раз подумал, прежде чем на него бросаться.

— Это вы точно, — отозвался мальчик с горечью, — мог и струсить.

— Да прекрати ты! Расправа человека не украшает.

— Ладно. Я думаю, вы правы. Суд не может не понять, что он по заслугам получил.

— А я, Толя, не могу понять, чего эти подлецы, что тебя захватили, добивались. Они же должны были соображать, что за такое похищение самим отвечать, придется.

— Они матери мстят.

— Мы говорили. Но почему? Они ж ее и не знают толком? Да и как они узнали, что именно ты столкнул, тоже вопрос. Мать говорит, она не рассказывала…

— Ей отказаться ничего не стоит.

— Лукьянов был у вас?

— Почему бы и нет?

— Сам ты его не видел.

— Я же в колхозе был.

— Да, верно.

Наверняка этот тип приходил после исчезновения Черновола. И мать проговорилась. В растерянности, конечно, стремясь себя обелить. Потом пожалела, хватилась, но поздно уже, те воспользовались оплошностью. Чтобы мстить?

Да, получалось почти логично, но не больше, все-таки не Сицилия, не горцы-кровники…

«Интересно, отдали они уже пленку в прокуратуру?»

— За что же такая месть?

— Он мне вслед крикнул. Иди, говорит, и все мамочке расскажи!

— Ты об этом Игорю Николаевичу не сказал.

— Разве это так важно?

— Видишь ли, Толя, у Игоря Николаевича свой подход, профессиональный. Я не всегда понимаю ход его мысли. А он, пока все не прояснится, держит мысли в голове. Но я знаю, что для него любая мелочь важна. Вернее, нам с тобой что-то мелочью кажется, а для него это важная деталь. Нужно ему эти слова передать. Заодно узнаем, как они пленкой распорядились.

— Узнайте!

Несмотря на весь стоицизм, мальчик, конечно, ждал развития событий отнюдь не равнодушно. Снова мне его жалко стало.

Искать Мазина, как всегда, оказалось делом нелегким. Я позвонил Сосновскому.

— Игоря мне найти не поможете, Юрий Борисович?

— В данный момент затрудняюсь.

— Донос на мальчика получили?

— Пока нет.

Я глянул на часы.

— Что-то тянут похитители. Полдня уже прошло.

— Я думаю, они нам вообще ничего не передадут.

— Вы так думаете?

— Игорь Николаевич тоже…

Со мной он таким предположением не делился.

— Толя у вас?

— Да.

— Здорово нервничает?

— Держится молодцом.

— Передайте, пусть так и держится.

— Обязательно, — ответил я.

Конечно, Сосновский сказал так не просто из желания поддержать мальчишку, наверно, они с Мазиным говорили о чем-то, чего по телефону, да еще лицу случайному, не скажешь. От надежды на лучшее мне стало легче.

— Привет тебе от следователя.

— Ого! Уже и следователь есть! Заработала машина?

— У меня впечатление, что еще мотор прогревают.

— Зачем им спешить! Куда я денусь…

Тут я себя по лбу ладонью хлопнул. Главного-то, ради чего звонил, не сказал. Отвлек меня Юрий своим оптимизмом, а я обрадовался и забыл.

Пришлось снова набирать номер.

— Юрий Борисович! Склероз! Я, собственно, хотел сказать, у мальчика сложилось впечатление, что похитители руководствовались явным озлоблением против матери.

— Игорь Николаевич из этого и исходит.

— Ах, так! Ну, простите еще раз.

«В самом деле! Разве мы не говорили об этом…»

Я еще стоял у телефона, когда раздался звонок в дверь. Было это неожиданно и в общем-то не вовремя. Между прочим, тоже одна из примет нынешней цивилизации: на дверные звонки люди стали реагировать нервно. Раньше было не так. Случалось, радовались неожиданному «вторжению». Теперь принято договариваться, оповещать заранее. Что-то полезное при нашей занятости в этом, конечно, есть. Но и потери налицо. С одной стороны, телефон позволяет визиты регулировать, целесообразнее организовывать время, с другой, вроде бы и не вперед ушли, а к тем временам, когда незваный гость считался хуже врага. Короче, гостеприимства поубавилось. Вот и я отправился в прихожую, подавляя неудовольствие.

Впрочем, если бы я знал, кто ждет меня за дверью, я бы вообще не пошел открывать, попытался бы спрятаться, подобно гоголевскому герою.

Я до сих пор не привык спрашивать, кто звонит, за что не раз подвергался внушениям со стороны жены. И вот оказалось, что зря жену не слушался. Все-таки хоть несколько мгновений было бы на подготовку, психопрофилактику, чтобы не выглядеть по-дурацки. А именно таким, беспомощно-растерянным, я не только выглядел, но и ощущал себя.