Владислав Вишневский - Следы на воде

— Откуда я знаю! Ты спросил, и я подумал… Не знаю, в общем.

— А куда она делась. Её же много было. Воды этой.

— Всю на ялике увёз…

— Купался в ней, что ли?

— Сестра, чего он со своей водой ко мне привязался? — пожаловался Фантомас, и огрызнулся. — Вылил наверное. Утром сходи и спроси.

Следователь не обиделся.

— Это да, это да… утром… Утром, конечно, утром…

— Ну всё, хватит, поговорили уже. Больше, чем надо. — Заметила медсестра, решительно выпроваживая следователя. — Вы злоупотребляете, товарищ следователь.

— Ничего подобного, товарищ медсестра, — поднимаясь, в том же тоне весело парировал Сергей Сергеевич. Настроение у него заметно поднялось. Он не только первым допросил свидетеля, но и кое-что для себя установил. Оказывается, на яхте было не три человека, а четверо. Четверо! Которого, на месте взрыва не оказалось. Почему это? Как это? Что за Павел? Кто он? Где он? Что с ним? Вопросов не убавилось. Но они получили определённое направление. Определённое!

— Не медсестра, а старшая медсестра. — Строго поправила женщина, улыбающегося товарища следователя.

— Не похоже. — Ответил он.

— Похоже! Младшая бы не разрешила.

— Тогда извините, очень хорошо, что вы старшая, не то бы, я бы…

— Ага бы, мы бы, вы бы…

— Что вы этим хотите сказать? — Он задержался на пороге.

— А то, что больному спать надо, выздоравливать. И вас жена дома ждёт.

— Ждёт.

— Вот и идите. — Приказала она, подталкивая его в спину.

— Спокойной ночи. Иду.

— Ага. Приятных снов, — пожелала она похоже обоим, выключила в палате свет.

Дверь за собой она не закрыла. Боцман, лёжа с закрытыми глазами долго не мог заснуть. Лежал, снова и снова перебирал весь разговор, приходил к мысли, что следователь чего-то недоговаривает, умалчивает. И сестра тоже… С другой стороны, тот взрыв, который его оглушил, отбросил… Павла в это время на яхте не было. Точно не было. А Оля была. И Михалыч на корме… Она в каюту спустилась, за… За чем же она спустилась? Сергей Витальич задумался… Дальше произошла… вспышка, потом грохот и… Удар… и провал. Потом полный провал.

Начала болеть голова… Нужно было медсестру вызывать или срочно засыпать. Боцман решил заснуть. Принялся считать: один, два, три… На восьмом десятке сбился, начал снова…

На какой-то сотне всё же заснул… С уверенностью, что утром всё станет ясно и понятно. Он разберётся.

Когда по телевизору — с воем и жутким грохотом — показывают ужасный, всё сметающий сход лавин или налёт цунами, не важно в какой части Света и в какой стране это происходит, люди всегда люди, беззащитная плоть и кровь — охватывает страх и жалость к ним, попавшим в эпицентр стихийного бедствия. Ломается, сминается, уродуется всё. И надёжные, казалось, строения, и железные мосты с дорогами, и без разницы какая техника, и… и люди. Люди в первую очередь. Так же, говорят, страшны пожар, наводнение и землетрясение… К этому можно добавить автомобильные, авиа-, железнодорожные катастрофы, и прочие… Жуткий, животный страх возникает перед неуправляемой стихией… От невозможности избежать, или остановить… Сильное нервное потрясение испытывает зритель, говорят — стресс. Но это у телевизора. Его можно выключить, или в другую комнату уйти, чайник, например, на кухне включить. А вот что делать, если ты непосредственно находишься в нём, в этом… в потрясении, а? Ужас!!!

Близкое к этому, но в полной гамме, может и больше, испытал Валька, когда сминая Серёгу, в квартиру ворвались «быки». Валька в этот момент едва шаг успел сделать в сторону кухни, чайник собирался включить, в горле что-то… Остолбенел… «Отморозки, быки, бандиты… Откуда?!» В ужасе успело промелькнуть в Валькином сознании, когда сильный удар одного из них, боксёрски мордастого, выбил из него дух, а следующий удар, локтем в шею, как тряпку отбросил под Серёгин рабочий стол. Погасил сознание. Так же — никак — себя чувствовал уже и Серёга Панов.

Когда сознание как-то нашло смятое Валькино тело, Валька вначале услышал шум в ушах, потом полное отсутствие своего лёгкого тела, вместо него пульсировала сплошная боль в голове и правом боку… Ничего другого он не ощущал. Даже Серёгиного пола под своей щекой не чувствовал. С трудом расслышал.

— Ты что, ублюдок, убил что ли их? Ты охренел? Тебе же сказали, напугать и выпотрошить. Придурок. Тебе на бойне работать, а не с людьми… Идиот!

Валькино сознание было неустойчивым, по волнам плавало, внешние звуки то наплывали, то гасли в шуме… Как от двух радиоприёмников, когда они настроены только на шумы, но на разные, один шум наплывает — это внешний, бьёт по ушам, другой его вытесняет — внутренний, тоже бьётся, но во всём теле. Именно такой шум, из подсознания, гасил внешние, потом отступал. При этом, ему казалось, он был намертво к чему-то прикован, но находился в невесомости. Ни верха, ни низа не было. Глаза открыть не мог, их тоже не было. В голове вращались жуткие концентрические круги, то сужаясь, то расширяясь, проглатывая его, как змея кролика.