Владислав Вишневский - Следы на воде

— Понятно, понятно, — подбадривал следователь. — Значит, и Павел с вами был.

— Был, а как же… А почему был? — насторожился боцман. — С ним что-то случилось. Где он? Где Оля?

— Нет-нет, всё нормально, вы не волнуйтесь, всё в порядке. Я личную вашу характеристику на него хочу услышать. Личный, так сказать портрет человека, мужчины… Какой он на ваш взгляд как человек, как мужчина? Как он выглядел, то есть выглядит… Я с ним ещё не знаком.

Сбивал боцмана, тот не слыша тревоги в голосе следователя, терялся… Да и медсестра не меняла спокойно-скептически высокомерного выражения лица.

— Павел-то… Ну молодой такой, высокий, спортивный, или пловец, или этот, который и прыгает, и бегает…

— Десятиборец. — Подсказал следователь.

— Ага, а может и боксёр. Нет, он растяжку делал, как каратист, я видел, на шпагат на палубе садился. Мы ещё с Михалычем… Слушай, опять забыл как тебя… Скажи, а где Михалыч? Сестра, далеко он? Он дома? В палате?… С ним можно поговорить, увидеть?

— Сейчас нет, конечно, — отозвалась от двери медсестра. — Ночь же! Все спят.

— И Михалыч ваш спит, — подхватил следователь. — И Павел, и Оля. Только мы с вами, да сестра… Сестра, а можно нам чайку с Сергеем Витальичем соорудить, а?

Выпроваживал. Медсестра укоризненно смотрела.

— Понял, — кивнул следователь, и повернулся к боцману. — У них чайника оказывается электрического нету. Валидол с валерианкой есть, — отвлекая внимание боцмана, забалтывал он, — а чайника нет. Парадокс. Нонсенс. Упущение. Ладно, переморщимся. Утром кухня начнёт работать, тогда и попьём. — И переключил разговор на основную тему. — Так вы говорите он молодой, загорелый, спортивный, пловец, светлый такой, с короткой причёской, рост метр шестьдесят семь— восемь…

— Нет, — поправил боцман. — Цветом он такой же как вы, только волос длиннее, и стрижка молодёжная. Но под метр восемьдесят и сильный — это точно, может чуть выше. Атлет.

— Понятно. А потом вы обедали.

— Да, я готовил. Хорошо, что напомнил! Я же тунца на обед поймал! Да, вот такого… — боцман вытянул руки вдоль кровати, — Ага! Я и сам не поверил! Да вкусный такой попался, жирный! Пальчики оближешь! Сто лет не ловился, а тут, на тебе… подсёк и… едва вытащил. Михалыч и помо. Один-то бы я, как пить дать, упустил. А тут… Приготовил… Ну, тунец это вам, конечно, извините, не хамса, хотя и её приготовить можно… Короче, Оле обед понравился, всем в принципе. Я без диплома, а получается. Всем нравится. Само собой как-то…

— А потом…

— А потом мы с Михалычем в каюте дремали, в море такой жары же не чувствуется, да и иллюминаторы все открыты были…

— А они… Они где были?

— А они — под водой… где же ещё.

— А воздух в баллонах?

— Под водой и были, пока не кончились. Потом они нас разбудили, мы движок запустили, на заправку сходили. По новой зарядили… Павел сам ходил.

— Где это? Далеко?

— Да там же прямо, на лодочной, у нас же тоже есть любительский клуб дайверов.

— Дорого?

— Заправлять-то? А я знаю? Я не хожу туда. Там же не пловцы, там самоубийцы. Глубже пяти метров они не ходят. И инструкторы такие. Потому и тонут.

— А после…

— А после 16-ти часов мы снова на банку встали… Не на якорь. У нас его нету. Нас отнесёт, мы на винту или на парусе, когда как, опять подойдём, больше на двигателе. А он, Оля с нами была, мы в карты играли, на ялике загорал, дремал, кажется, потом… Михалыч выигрывал, а я Оле поддавался. Красивая девушка — вы видели Олю? — красивая, фигуристая — жить хочется! — в купальнике. Как огонь девка, в красном купальнике, узеньком таком… И улыбка у неё… закачаешься. Эх, жаль, время прошло… Такие девочки по палубе иной раз топают… Только за деньги. А за деньги, сам понимаешь, какая любовь? А на пляже? Вы видели их на пляже? Ооо! Да-а-а! Я б сейчас стопочку принял… Сестра, а нет у вас спиртика, или чего-нибудь дезинфицирующего, в желудке продезинфицировать. Нам всегда давали, только поднимешься на палубу, костюм, снаряжение снимешь, и в душ, потом… правда красное вино чаще… «Каберне». Оно кровь восстанавливает, говорят, и шлаки выводит…

— А потом…

— А потом мы чай пили, зелёный, я умею заваривать, с печеньем.

— А воду… Эту, газированную…

— Воду… — Витальич вскинул бесцветные брови, лоб бороздами пошёл, задумался. — А воду… Тут странно. Ты понимаешь какая штука… Мы-то с Михалычем воду не пьём, тем более такую, и Оля тоже… Не знаю. Павел её на ялик с собой брал…

— Зачем? Пить что ли? Он же не больной.