Владислав Вишневский - Следы на воде

Пловец не видел, как скутер словно сожалея, медленно скользнул на дно. Навигатор на нём уже не светился… Внутри скутера включился механизм химического саморазрушения. Пловец, вытянув руки вперёд, скользнул в трубу торпедного аппарата, ухватился за вытяжное приспособление… Сжался, почувствовав, давление сжатого воздуха выдавливающего воду. Всё. Почти всё.

Впереди отдых, передышка. Час в декомпрессионной камере… Душ. Массаж. Ужин, быть может и завтрак — по времени, над морем должно вставать солнце — и сон, сон… Потом предстоит пересадка с одного корабля на другой — это потом, после. На турецкую субмарину, или другую какую. Пловцу не важно под каким флагом его доставят, важно кому подчиняются «курьеры», и чьи приказы выполняют. Так же безразлично, где они передадут его специальному агенту британской разведки Ми-6, в турецком Трабзоне, Стамбуле или Самсуне, и на каком самолёте доставят в Лондон. Он задание выполнил. Его миссия закончена. Почти закончена, но…

Устал. Он устал. Смертельно устал. Человек, как бы он не был хорошо подготовлен — боевой пловец, разведчик, профессионал — не может так долго находиться в несвойственной ему среде. Опасной. Враждебной. Непредсказуемой. Когда жизнь зависит от ряда случайных и предсказуемых факторов. Трагически зависит. И только сильный, молодой тренированный организм человека, да специальные химические препараты могут противостоять факту опасности, и то на малое время. Но это необратимо для здоровья. Быстро его изнашивает. Именно это и происходит после длительного нервного и физического напряжения, и приёма энергетиков. Ни есть, ни пить не хочется, ни спать… Нет усталости, стойкий прилив энергии и сил, мобилизующих ресурсы организма, выкачивая их. Потом, если не пристраститься к ним, наступает дикая усталость, безразличие, апатия. Нервное и физическое истощение… В таком случае необходим отдых и сон. Немедленно. Сейчас. Длительный и спокойный.

На субмарине никто из команды не знал, и не предполагал, что будут принимать гостя. Лодка под украинским флагом и украинском экипаже — сформированном из добровольно принявших присягу на верность «незалежной», и тому подобное, — находились на обычном рядовом боевом дежурстве. Экипаж жил по своему обычному судовому распорядку. Кто вахту нёс, кто отдыхал, кто к вахте готовился. Один только командир корабля был в курсе, и то в общих чертах… Точно знал координаты места встречи с неким «гостем», время и пароль. Большего он не знал. И не должен был знать. Принять гостя, разместить, по спецсвязи получить дальнейшие указания. Всё. И ещё. Никто из команды лицо гостя видеть не должен был. Это непременно. Категорически. Это приказ. Кроме, возможно, командира, и тому… лучше его не видеть…

Матросы и не удивились, когда командир субмарины объявил учебную химическую тревогу, удивились другому, и то на короткое время, мало ли каких учебных задач не придумает командир, — «до команды», приказал, не вставать со своих штатных мест, не оглядываться, глаза не поднимать и не переговариваться. Такого ещё не было, но… команду выполнили. Отчего весь экипаж некоторое время пребывал в противогазах, лодка при аварийном освещении… Ждали от командира субмарины следующую боевую вводную… До тех пор ждали — не дождались — пока кэп не проводил гостя, одетого в халат с низко надвинутым капюшоном на глаза, в свою каюту, не вернулся на своё штатное место на боевом посту и не объявил «отбой». Немедленно, по его команде, лодка оторвалась от грунта, встала на новый курс. Капитан принял от кока поднос с завтраком, накрытый салфеткой, и сам, лично, отнёс его гостю. Так же он поступил и через три с небольшим часа. И в первом и во втором случае, командир, помня приказ, осторожно вошёл в свою каюту, поставил поднос на стол, не оглядываясь по сторонам, вышел, закрыл каюту на ключ. Ни разу при этом не посмотрел даже в ту сторону. Ему это ни к чему. Не дай бог! За немногие ещё годы своей службы на флоте, сначала в Советском, потом, российском — это совсем недолго, теперь украинском, старший офицер хорошо усвоил: его задачей является неукоснительное выполнение приказов вышестоящего командования. В этом залог его служебного роста, заработка, физического здоровья. Хорошо для себя усвоил, сознанием принял, что в случае безукоризненного выполнения любого приказа, пусть даже и… самого непредсказуемого, он не будет отвечать за — пусть и трагические для кого-то последствия от выполненного им приказа. Ответственность всегда будут нести те, кто над ним, «наверху». А с них, он хорошо это усвоил, понимал, мало кто может спросить, практически единицы, и те — будь ласка! — свои люди. А вот они, сами, сильные мира сего, могут спросить с него, с командира субмарины, всегда могут, ещё как могут. Принимая «гостя» на корабль, кэп только гадать мог на какую страну тот работает, но с полной уверенностью для себя понимал, какому «серьёзному» ведомству принадлежит неожиданный тайный пловец, и насколько длинные у них руки. Чур-чур! Ни одну змею дразнить нельзя, тем более такого зверя… Подавил в себе любопытство, выполнил приказ.