Леонид Словин - Жалость унижает ментов и бандитов

Майор-дежурный продолжал лебезить по телефону.

- Все ясно. Обязательно. Как учили!

Чувствовалось, что дежурный недавно на чем-то сильно погорел. Теперь, как мог, замаливал грехи:

- Все, как велели. Сейчас доложу. Есть...

Он отставил трубку, показал помощнику на Николу.

- Давай его на место...

Дежурный снова скроил Николе ту же дурашливую гримасу, показал на трубку. Развел руками. Однако, их уговор вроде оставался в силе.

Лейтенант вывел Николу в коридор.

- Подожди тут.

Напротив "Графика приема граждан" стояло несколько стульев. Никола не сел, подошел к графику. Нашел:

"Подполковник милиции Смердов В.А..."

Он значился заместителем начальника отделения.

Согласно графику он принимал граждан дважды в месяц. Накануне с вечера у него значился приемный день.

" Кум, короче... Заместитель по оперативной работе".

Кумовья у блатняков всегда считался наиболее искушенными, вероломными, изворотливыми...

Через пару минут лейтенант вышел из дежурки, передал Николу пожилому спокойному милиционеру. Старослужащий шаркающей походкой повел задержанного назад, в камеру.

- Начальство тоже, выходит, напивается до звериного писка...- Никола кивнул на дежурку, где на диване валялся кинутый.

- Начальство, оно еще больше нашего пьет... - охотно отозвался старослужащий. - Оно только нам не велит. Вишь, набрался! Ничего на нем не осталось. Одни ключи от дома!

- На снегу , что ли, спал?..

- В подъезде. Ну и... Сам понимаешь. На оправку пойдешь?

Привычный - с глазком , без запора изнутри, туалет Николе был ему уже знаком. С полчаса назад Никола объяснился в нем с помощником дежурного молоденьким чернявым лейтенантом, подменявшим старослужащего.

Ему Никола и сунул заначенную под каблук купюру.

"Много! Да ведь не спрашивать же сдачу..."

Из туалета чернявый и привел его наверх, в дежурку - звонить Игумнову. У дежурного наряда, видать, была крепкая спайка.

- Оправился? - Спросил милиционер. - Давай сюда!

Он уже открывал замок.

Сокамерников было двое - оба не спали. Один лежал, накрыв лицо курткой, чтобы не бил свет в глаза. Другой был на ногах

- Чего они тебя? - спросил тот, что, не останавливаясь, мерял шагами камеру.

- Давление повышенное...

- Косишь, что ли?

Лежавший и головы не повернул, когда Николу вернули. Спросил только:

- Врач приезжал? И чего?

- Колеса дал.

Таблетки, то-есть.

От внимания сокамерников укрыться было тяжелее, чем от вопросов дежурного.

Никола лег, закрыл глаза.

Сокамерники тем временем разговорились.

Начали с общих тем. За что сидел, где... Что за зона... В в каких городах и с кем воровал.

Оба постарались представить себя гнилыми до нельзя братками, жившими по понятиям, иначе - бывалыми и опытными.

Тот, что ходил по камере, был москвичем, второй все чаще вспоминал Рыбинск, Буй, Нерехту...

" Залетный что ли?!"

Подозрительно быстро оба нашли общих знакомых.

- Вася "Буржуй"?! Я с ним бегал. В натуре.

- Меня за него таскали. В Кинешме. Потом в Москве. Мосластый такой опер... В районе Таганке.

- Знаю. Его убили. Глухонемые...

" Чего ж вы пока меня не было в камере не разобрались? Молчали что ли?!"

Никола лежал, не открывая глаз. Это у него было привычным: первые часы проводить молча, не вступая ни в какие разговоры. Прислушиваться.

Сокамерники теперь уже во всем доверялись друг другу. Присутствие третьего человека их ничуть не смущало.

- Ты как идешь? - Залетный стащил куртку с лица, повернулся на бок.

Никола незаметно оглядел его. Внешность была запоминающаяся - худой, с вытянутым черепом и грубыми, выдававшимися вперед надбровьми.

Ходивший по камере ответил тихо, но достаточно громко. Николе было все слышно.

- Я в несознанке...

- А чего тебе вешают?

- Разгоны...

Никола взглянул на него - длинноволосый, тщедушный - на разгонщика, который под видом мента производит обыски в квартирах, он не был похож.

- А кого брал?

- Все технически. Цеховики, спекулянты...

- А я, братан, в розыске... - Залетный заскрипел зубами по-блатному долго и громко. - Контора получит ориентировку и мне вилы.

- Этапируют?

- Запросто. В Нерехту.

- А там чего?

- Мокруха. Кроме того универмаг. Прямо на центральной площади...

Они продолжали подозрительно громко шептаться. Николе с его ложа было все слышно. Происходивший на его глазах спектакль был разыгран для одного зрителя,

непосредственно для него - для Николы.

Залетный хрустнул пальцами, вытянулся на аккуратно, строчка к строчке, - как это привык делать в камере и Никола- уложенных на нары брюках.