Александр Трапезников - Тайны «Монастырского приюта»

– Выводы будем делать потом. Когда найдем труп, – ответил Прозоров, выпуская колечко дыма. Похоже, он не расставался с сигарой даже во сне.

Приятели вышли из номера, прикрыв дверь. У соседней кельи их поджидал сюрприз. Бумажка с печатью уже была кем-то сорвала до них и валялась теперь на полу. А в замке торчал ключ.

– Не трогай! – предупредил Прозоров, приложив палец к губам. – Слышишь? Мне кажется, там кто-то есть. И едва ли это твой Матвей Матвеевич. Если только он не решил размять кости, а заодно и поговорить сам с собой. А может быть, вернулись братья Афонины?

Из номера доносились чьи-то приглушенные голоса. Неожиданно дверь открылась, на пороге возникли комиссар Куруладзе и Макс. Немая сцена длилась несколько секунд. Кто был удивлен больше, сказать трудно.

– Ранние пташки? – усатый полицейский первым нарушал молчание, оглядывая пижамный ансамбль Сиверса. – Что это вы тут шляетесь?

– Совершаем утренний моцион, – пробормотал Александр Юрьевич.

– А я просто хожу, где хочу, как кот, – нагло добавил Прозоров. – Ну и как продвигается расследование, комиссар? Нашли труп?

Куруладзе сунул в рот трубку. Прозоров – сигару. Оба выпустили друг в друга по облачку дыма.

– Нашли, – ответил за своего начальника Макс. – Вон он. Тот, да не тот.

Посторонившись, он показал рукой на кровать, где лежал Матвей Матвеевич. Казалось, покойник даже радуется такому скоплению людей. Но объяснить ничего не хочет.

До принятого по монастырско-гостиничному распорядку завтрака было еще далеко, но в трапезной уже сидели четыре человека, а сам Тошик Полонский, поднятый с постели по такому экстренному поводу, подавал им кофе, сливки и яичницу с ломтиками жареного бекона. Затем и сам он пятым пристроился за общим столом. Единственное, о чем настоятельно попросил, – не курить в трапезной, поэтому и трубка, и сигара оставались незажженными.

Макс поглощал пищу со свирепостью вепря. Прозоров и Куруладзе ели с умеренным аппетитом. А Сивере, успевший к этому времени сменить пижаму на спортивный костюм, едва ковырял вилкой. К тому же он чувствовал себя неуютно под постоянным пристальным вниманием комиссара.

– Ваша комната находится рядом с номером братьев Афониных, – сказал местный Мегрэ. – Когда мы с Максом решили сегодня перед отъездом еще раз заглянуть туда, печать уже была кем-то сорвана, а дверь не заперта. Но главное – на кровати лежал труп старика. Вскрытие еще покажет, отчего он умер, но пока мне хотелось бы знать, где вы провели ночь?

– В своей постели, – вяло отозвался Александр Юрьевич, решив до конца придерживаться этой версии. – А вышел, потому что послышались чьи-то голоса.

– Допустим. А вы, уважаемый? – комиссар посмотрел на Прозорова. – Ваше объяснение меня не устраивает.

– У меня бессонница, я вообще страдаю лунатизмом, вот и брожу, где попало, – усмехнулся тот. – К тому же часов до четырех утра я заигрался в нарды.

– С кем?

– С ним, – кивнул Прозоров в сторону Тошика.

– Подтверждаю, – произнес хозяин гостиницы. – Сильный мастер. Сколько знаю, все время меня обыгрывает.

Для Сиверса это заявление прозвучало несколько неожиданно. Он и не предполагал, что его сокурсник и Полонский такие заядлые игроки и приятели. Но комиссара услышанное не удивило.

– Что ж, ладно. По моим предположениям, судя по окоченению трупа, смерть наступила где-то около часа ночи. Но как покойник мог оказаться в опечатанном номере?

– Видите ли, замки в дверях довольно простые, при желании можно открыть шпилькой, – сказал хозяин. – Да и запасные ключи лежат за стойкой бара, почти на виду. У нас никогда не было случаев воровства, а уж тем более – убийств. Учтите, что Матвей Матвеевич был почти слепой. Он попросту вошел не в тот номер… и умер.

– Очень у вас все просто получается, – проворчал Куруладзе. А Сивере теперь догадывался, что, очевидно, так все и произошло, как объяснял Полонский. Только Матвей Матвеевич вначале очутился в его номере, где отчего-то скончался, а потом уж сам он по ошибке перетащил покойника не в его келью, а в комнату братьев Афониных. А дверь в нее по какой-то причине оказалась открытой. Рассуждение логичное, а другого пока нет.

– А я думаю вот что, – произнес вдруг Макс, доедающий вторую порцию: – Вы все врете, а бекон ваш с тухлятинкой. Старик не мог ошибиться дверью.

– А его слепота? – спросил Сивере.

– Она к тому времени уже прошла, – насмешливо отозвался комиссар. – Потому что с носа покойника мы сняли вот это.