Екатерина Хаккет - Уроборос

Через пять минут парочка покинула участок и направилась к машине на стоянку. Лидия Бринг почему-то предпочла помолчать. Возможно, она думала о своей квартире, о том, как там всё придется восстанавливать, о предстоящей поездке к родителям или же просто где-то внутри себя понимала, что сегодня с Барри они видятся в последний раз перед очень сложными испытаниями, что ожидают их обоих.

В свете солнечных лучей они сели в машину, но завести мотор Барри не успел – у него в кармане заиграл мобильный телефон. Юноша снял трубку:

– Да?

– Это Саймон, – представился мальчишеский голос по ту сторону динамика. – Барри, ты знаешь, что вас с Леоном ожидает жуткий выговор вплоть до увольнения, если вы сейчас же не явитесь на работу?

Судорожно соображая, Сноу понял, что разговаривал сейчас с Саймоном Видши, ещё одним работником бара в кинотеатре.

– Я понял тебя, Саймон, но мы не можем сейчас выйти.

– Это ясное дело, – пробормотал рассерженный парень через различимый шум в фойе кинотеатра. – С утра к нам наведывалась полиция, искала Леона. Они сказали, что он кого-то убил. А потом пришли несколько бритоголовых мужиков и спрашивали уже про тебя. Леона, кстати, тоже упомянули. Ребята, я от вас ничего не требую, – Барри вдруг показалось, что в голосе собеседника послышалось сострадание. – Но во что вы влипли?

– Долгая история, Видши, – юноша повернул ключ зажигания, и «хонда» приветливо загудела. – Я скажу тебе одно: Леон ни в чем не виновен, а меня головорезы уличной банды ищут за чрезмерное любопытство.

– Ясно, – хмыкнул парень. – В любом случае, парни, я мысленно с вами. Если ещё кто-нибудь придет по ваши души, я тебе сообщу. И, Сноу, тебе лучше не являться сейчас в кинотеатр. Бритоголовые типы ещё здесь. Сидят за дальним столиком возле пятого зала и пьют пиво. Уже второе. В кино не собираются. Наверное, поджидают вас с Леоном. Мне пора, работа не ждет. Удачи тебе, – на этом Саймон отключился.

Барри повернулся к молчаливой Лидии, убирая телефон в карман. На девушке ещё висел громадный мужской пиджак, и на солнечном свете он переливался так же красиво, как и её глаза.

– Я люблю тебя, Лид, – нежно проворковал он, и его подруга заулыбалась. – Хоть мы и по уши в дерьме, но мы выберемся. Но почему-то я начинаю жалеть, что впутал тебя во всё это.

– Барри, я за тобой хоть в огонь, хоть в воду, – ещё шире заулыбалась девушка. – Мы пройдем всё до конца. Вместе. И по-другому быть не может.

Сноу выехал на проезжую часть с мыслью, что, возможно, всё так и будет. Ведь где-то же должна заканчиваться эта черная, сплошная полоса.

Какие-то тени. Безликие люди. Все без имен и прошлого. Одетые в одинаковое. Бредут в никуда. Под ногами пропасть, а в небе пустота. Я шел среди толпы, съёжившись от холода. Ноги просто несли меня вдаль, как и всех остальных. Их здесь были тысячи, миллионы. Тысячи миллионов сбились в огромное бездумное стадо, что шагало по одной линии, не соображая, куда и зачем. На ощупь, без света и тепла. Без ориентиров и намеков. Без ограничений. Я был как все. Шагал как все, не выбиваясь из общей массы. Словно был частью огромного и слаженного механизма. Вечного двигателя, что работал от синхронных шагов необъятной толпы. Стучащих как сердце.

Я шел, растворялся, забывался, держа один и тот же ритм, как вдруг уперся во что-то твердое и необъятное, посмотрел наверх, но не увидел ничего, кроме темноты. А потом последовал удар. Ещё один, другой, третий. Я упал на колени, но они продолжались. В живот, в голову, в грудь, в печень. И с каждым разом всё сильнее. А безликие тени так и проходили мимо, огибая, изворачиваясь, не обращая никакого внимания. Я согнулся на земле от боли, но болезненные удары становились более интенсивными. Ломались кости, шла кровь. Я кричал немым воплем, как раненый зверь. Отбивался. Умирал. Зная, что ждать помощи в этом месте было неоткуда. Нестерпимая боль сменилась настоящей агонией…

И тогда я открыл глаза.

Всё оказалось страшным сном. Только уж очень правдоподобным. Стоило мне очнуться, как во рту пропал ощутимый, чуть металлический вкус крови, а боль сломанных костей и вовсе перестала о себе напоминать. Я был свободен от этого кошмара и просто радовался тому, что могу безболезненно вдыхать и выдыхать воздух, слушая, как смиренно унимается сердцебиение.

Всё было хорошо до тех пор, пока логика мне не подсказала, что я лежу на холодном каменном полу лицом вниз. А постепенно с этим ко мне начали возвращаться и воспоминания, тревоги, переживания. Я вспомнил про свой сгоревший дом, про Джиллиан и свою мать, про «Цепных Псов» и события прошедших двадцати четырёх часов. Сразу стало тяжко на душе. Печаль и напряжение перебивали противоречивые чувства, мне просто хотелось понять, что на самом деле произошло.