Андрей Бинев - Завтрак палача

Сопровождающий их швед, оттопырив свою курчавую бороденку, впился в нас таким ненавидящим, презрительным, холодным взглядом, что я мигом почувствовал себя и свою подружку законченными негодяями и даже уродами, то есть худшими представителями рода человеческого. А ведь мы тут просто кофе пили с мятным ликером. Она еще, правда, смолотила кусок английского яичного кекса.

Чертов швед явно решил, что никто не вправе смущаться от неожиданной встречи с его воспитанниками, то есть с больными от рождения детьми. Наше секундное замешательство, наверное, по его мнению, было то же самое, как если бы мы указали на этих деток пальцем и заявили бы вслух об их неполноценности. Клянусь, он подумал именно так!

Я так захотел двинуть этому шведу в самый центр его бороденки, что аж вспотел. Ненавижу провокаторов! А он, этот идиот, был именно провокатором. Получалось, что это не мы, а он всегда держал в своей больной голове убежденность в том, что эти дети «неполноценные», и всегда ждал случая, чтобы свалить это свое презрение к ним, несчастным, на первого встречного.

У меня в голове пронеслось, что он и пошел в услужение к ним лишь для того, чтобы задавить это подлое чувство в себе самом. Они — его беззащитная жертва его же мерзкого нрава. При этом они этого не знают и никогда не узнают. Он — насильник! Провокатор! Любое замешательство вокруг этих детей он считает своей мелкой победой над своими же страхами и своей же брезгливостью к ним.

«Вот, — кричит все в нем, — есть же люди хуже меня! Они презирают и боятся этих несчастных, а я окунаюсь в их слюнявый мир с головой и выхожу оттуда очищенным от смертного греха гордыни!»

Он тайно наслаждается любой искренней реакцией непосвященных людей и готов метать в их сторону ненавидящие, холодные взгляды. Может быть, я тогда и ошибся, но мне показалось, это как раз та его реакция и была паническим указующим жестом на тех, кто действительно не похож на нас от рождения.

С отношением к гомосексуалистам у таких лицемеров и ханжей, как тот бородач, тот провокатор, происходит почти то же самое. Это даже подлее, чем просто открыто ненавидеть и презирать их.

Кейт и Джулия — кузины. То есть родная сестра отца Кейт является матерью Джулии. Это не помешало им лет десять назад понять, что они ближе друг другу, чем обыкновенные кузины. Просто их знакомство зависело не от слепой случайности, а было запрограммировано самой природой. Все, что случилось с ними за последние десять лет, по-моему, находится в прямой зависимости от их взаимного чувства. Что касается меня, мне их жаль больше, чем других. Хотя понаделали они столько, что этого век не расхлебать ни каждой по отдельности, ни обеим вместе.

Я довольно долго болтался в Рио. Нужно было в очередной раз найти одного типа и проследить за его делами. Меня именно для этого отправил туда мой шеф из Сан-Паулу. Тот тип ему здорово попортил кровь. Его звали Тимоти.

Почему я его сейчас вспомнил? Ах да… Он тоже был человеком нестандартной половой ориентации. То есть он был убежденным и неисправимым гомосексуалистом. Я знаю, что одних исправляет время, а других убеждает в обратном. Но это их дело. Хотя мне не нравится. Порой даже противно.

Один такой парень с усмешкой сказал мне: «Попробуй, а потом суди». Во-первых, я никого не судил, а во-вторых, какого черта я буду пробовать то, от чего меня тянет блевать? Вам нравится, вы и пробуйте. Мне все равно. Единственное, что могу сказать: мерзавцев среди гомосексуалистов я встречал куда меньше, чем среди таких, как я. Может быть, потому что их меньше? Или потому, что они заняты тем, что отнимает все их душевные силы и вообще очень напрягает эмоционально? Им не до нашей суеты. Она у них своя.

Этот Тимоти влюбился в одного женатого парня, а тот над ним посмеивался. Однажды Тимоти предложил ему все свое состояние (нешуточное!) в обмен на взаимность, хотя бы телесную. И тот вдруг согласился. Он в конце концов разорил несчастного Тимоти до дыр. Я вернулся к шефу и доложил, что с Тимоти больше нечего спрашивать. Его пустил по миру жуткий негодяй. А еще подсадил на наркоту. Намеренно, чтобы тот поскорее окочурился.

Мой шеф (я о нем уже не раз вспоминал) был человеком очень непростым. Вроде бы временами ничего себе мужик, а временами — зверь и даже, я бы сказал, падальщик. На этот же раз он просто сошел с ума. Мне кажется, от той обидной мысли, что Тимоти когда-то увел у него хитростью и коварством почти миллион долларов, а теперь у того другая сволочь увела больше чем миллион. Значительно больше! Раз в пять. Что теперь с него спрашивать, с нищего наркоши? От такой безысходности кто угодно рехнется.