Заходим в дом. Здесь нас заждались. Кое-кто был уже навеселе, Сеня с Минькой перекидывались в картишки.
— А вот и виновник торжества с невестой пожаловал! — Шанхай широким жестом руки пригласил нас к столу. — Может, заодно и свадьбу сыграем?
Но Розина мама по-прежнему была непреклонна:
— Ну что ты, Витя, маленькая она еще. Вот через годик — так уж и быть, дам согласие на брак.
Обидно было, но что поделаешь: ослушаться маму Роза не могла — татарские обычаи в их семье соблюдались строго. Целый год ожидания. Дождемся ли? Наша блатная жизнь так переменчива: неизвестно, что будет завтра.
На этот раз первый тост Шанхай предложил за меня, объявив, что с этого самого часа я уже не Малыш, а Валька Лихой. Меня обнимали и целовали, вручали подарки. Их было много. Сам Шанхай подарил мне красивый фужер из хрусталя, наполнив его вином.
— Пусть твоя жизнь будет такой же полной, а ваша с Розой любовь — столь же крепкой и сладостной, как это вино, — сказал он в своем духе: красиво и витиевато. И тут же, с улыбкой взглянув на свою жену, добавил:
— Как у нас с Блюмкой.
Все засмеялись, его тост прошел на ура.
Вторым заходом пили за тех, кто «там». Потом Шанхай попросил принести чистый бокал, налил в него водки и поставил рядом со своим.
— Помянем теперь человека, которого нет, но который всегда будет с нами. Федю Артиста. Душевный он был «босяк», хотя смерть у него дурацкая.
И снова все молча выпили. Многие из нас знали, что Шанхай по-прежнему навещал мать Артиста, помогал ей, чем мог, давал деньги. Такие, как он, свято блюли воровские обычаи.
Шесть с лишним лет прошло с того дня, когда он покончил с собой. Не хотелось бы сравнивать вещи, разные по сути, но раз уж такое сравнение еще тогда пришло мне на ум, приведу его и здесь. Вдумайтесь: со дня окончания войны с фашистами прошло примерно столько же времени, но если об инвалидах, участниках войны, не говоря уже об их семьях, общество постепенно стало забывать (льготы ввели намного позднее), то об Артисте, как и обо всех, кто ушел от нас преждевременно, «братва» всегда помнила. И помогать их родственникам считала своим долгом.
Вечером, отправив Розину маму домой, мы пошли в Люберецкий парк, на танцверанду. Роза учила меня танцевать танго. Время от времени я уступал девушку своему новому другу. Гена оказался партнером куда более искусным.
Вышли на круг и Шанхай с Блюмкой. Но на площадке, как обычно, собралось много молодых воров, а Витю знали чуть ли не все. И как ни серчала его любимая женушка, потанцевать им шпанята не дали — каждому хотелось хотя бы словечком перекинуться со знаменитым вором, а то и получить от него совет.
Танцуя в Розой, я обратил внимание на мужчину лет тридцати двух, сидевшего на скамейке. Он ненавязчиво, но постоянно за нами наблюдал. Его лицо показалось мне знакомым «Что за фрукт нас пасет?» — тихонько спрашиваю у Шанхая. — «Опер» из Люберец. Да ты его должен знать». — «Корчагин, что ли?» — «Он самый. Тот, что когда-то накрыл вас с Розой на «хате».
Когда, вдоволь натанцевавшись, мы присели на лавочку отдышаться, «опер» сразу же подошел к нам.
— Здорово, Малышка, — приветствовал он меня, усаживаясь рядом с нами.
— Чего тебе надо? — резко оборвала его моя подруга.
— А ты помолчи, Роза. У нас мужской разговор будет.
— Откуда ты меня знаешь? — взорвалась девушка.
— Я вас всех знаю, — отпарировал «опер».
И только тогда до нее дошло, что это «контора».
— Давненько из зоны «откинулся»? — спросил он меня.
— Да нет, недавно, — ответил я, нарочито растягивая слова.
— А теперь что — с Татаркой «трудишься»?
— Да нет, я сам по себе.
— Смотрите, чтоб на девяносто третьем автобусе я вас не видел. И вообще, вздумаете «кататься» по Люберцам — пеняйте потом на себя. Всех выловлю.
— Между прочим, могли бы и сегодня пощекотать вам нервы, — продолжал он. — Вы почему-то забыли пригласить нас на день рождения. А зря, с милицией надо жить дружно.
Откуда они могли знать, что мы сегодня гуляем, — подумал я. Впрочем, что удивительного, люди ведь тоже работают, каждый из нас делает свое дело. Но двусмысленные намеки Корчагина пришлись мне не по душе.
— А этот птенец тоже с вами? — спросил «опер», указывая на Гену.
Но тут к нам на подмогу подошел Шанхай.
— Слышь, Корчагин, не порть людям сегодня настроение. Ведь ты и сам знаешь, что в вашем районе мы не «трудимся».
— Пошли, братва, — обратился он к нам.
Мы поднялись со скамейки.
Читать дальше