Михаил Соколов: Чудовище

Охрана если и была, то научилась надежно прятаться.

Когда я поднялся наконец на прибрежный холм, передо мной возник большой скрытый со стороны воды парк, в самом центре которого располагался огромный краснокирпичный трехэтажный дом.

Зеленая черепичная крыша, трубы, в сей момент не дымящие, ажурное черное литье решеток на окнах, гигантские дубовые двери - от всего этого пахнуло древним ароматом беспомощной роскоши. Именно ароматом, потому что ни в доме, ни в окружающих его аллеях, дальних строениях (конюшни? гаражи?) - во всем комплексе усадьбы не чувствовалось обычной в наше время прямой и крикливой безвкусицы, а только страстное желание через внешнее суметь возвысить и себя.

Чушь собачья! Я выбросил из головы ненужную философию, навеянную, видимо, тяжестью только что пойманной щуки, и ещё раз осмотрелся.

Слишком много деревьев, слишком много беседок, причудливо подстриженных кустов, каких-то фонтанов, ручьев, карликовых мостков. Люди были и в достаточно большом количестве, сновали туда-сюда бесцельно, на мой сторонний взгляд. Собак я не увидел и тут же подумал, что при таком размахе жизни и таком многолюдстве охранные

собаки бесполезны.

Рядом, на самой высокой точке этого холма располагался небольшой домик. Обзор отсюда был хорош, и я сразу предположил, что здесь находится пункт охраны. Я заглянул в окно, заметил сквозь пыльное стекло сумрачное движение и только тогда шагнул в открытую дверь. Комната, застеленная одеялом кровать, диван у другой стены, стол с

электрочайником "Тефаль", тарелки с остатками еды, включенный телевизор с бесконечно поющим Кобзоном...

Трое парней в камуфляже молча воззрились на меня. Вероятно, это и был пост охраны, иначе зачем им было здесь торчать. Но я не заметил никакого сигнального устройства, кроме телефонов, выглядывающих из их нагрудных карманов. Значит, связь с домом

осуще твляется по сотовому и радиотелефонам.

Я осматривался так тщательно не столько по привычке, сколько потому, что не мог предсказать результата предстоящей беседы с Курагиным. К тому же мне ещё не было отказано от места.

Мужики, в свою очередь, осматривали меня. Но вопрос одного из них, наконец прозвучавший, меня, признаюсь, удивил:

- Ты из крепостных или вольный?

Во всяком случае, договор с Курагиным ещё не подписан. Значит, по всем признакам - вольный.

- Чего молчишь? Язык проглотил?

- Да нет, не проглотил.

- И то хорошо. Кто такой? Как звать?

- Звать? Владимир Потанин. Хозяин вот свежей рыбки захотел.

Мой ответ их удовлетворил.

- Ладно, иди, а то к ужину не успеют приготовить.

Выйдя из домика и уже сделав несколько шагов по дорожке, ведущей к особняку, я вдруг отчетливо почувствовал на себе чей-то взгляд. Не из дома и не сзади... откуда-то сбоку... Всем хребтом я ощутил волнующий холодок.

Я повернулся. В нескольких сотнях метров, в стороне, на голой вершине холма чернела пустая недостроенная церковь. Красные солнечные лучи, пробившие брешь в плотных слоях облаков, просвечивали верхний незащищенный остов, но купол уже оделся желтой медью, и висел между толстых балок большой колокол. Я нерешительно сделал шаг в ту сторону, но вдруг почувствовал, что сторонний взгляд пропал.

Я ещё немного постоял, всматриваясь в церковь, но ощущение слежки, знакомое мне ещё с Чечни, не повторилось. Тогда я возобновил свое движение к дому.

Перед главным входом в особняк был асфальтированный подъезд для автомашин. Отсюда же асфальтовая дорога шла через весь участок и вливалась, вероятно, в ту, которая и делала пресловутый тридцатикилометровый зигзаг от города.

Мне навстречу попадались люди, они равнодушно оглядывали меня и с любопытством - мою рыбу. Когда я подошел к дому, из-за угла вынырнул парень примерно моих лет, может, немного моложе. Одет он был, как одеваются в Москве представители среднего класса: темные брюки, белая рубашка, пестрый галстук. Он подозрительно оглядел меня,

заметил щуку, з интересованно взвесил её взглядом, но тут же вернулся к

моему лицу.

- Вы кто?

Владимир Гусинский - вновь почему-то выбрал я имя банкира. Наверное, из-за их близости к Курагину.

- Вот щуку для Михал Семеныча несу, - сказал я, для пущей убедительности потрясая рукой.

- А-а-а! - протянул парень. - К Марье Ивановне. - Все его подозрения враз испарились. Он указал широким жестом куда-то за свою спину. Проходите сюда. Дверь а кухню с той стороны.

Я пошел, куда было указано, и действительно вскоре углядел крыльцо и дверь. Дверь была не заперта, а лишь слегка приоткрыта. Я надавил кнопку звонка и стал ждать.