Михаил Соколов - Контракт со смертью

Подбежав к двери подвала он увидел, что створки слегка прикрыты. Видимо, после взрыва их так качнуло - ведь раньше проход чисто просматривался. Если там кто-нибудь есть, его уже ждут. Пошумел он здорово. На всякий случай он решил действовать так, будто за дверью уже приготовились стрелять.

С размаху всем телом распахивая дверь, он уже катился по доскам пола. И как всегда в моменты, когда жизнь начинает балансировать на лезвии бритвы между бытием и небытием, ощущение первого запаздывали, смешивались: он мог видеть картину, а потом долетавший звук завершал целостность мгновения, или, как вот сейчас, слышал звук выстрела, пустое звонкое пение промахнувшейся пули и только потом автоматчик наводил на него оружие... И вот воздух, сгустившись до вязкости желе, сопротивляется движениям: приходится с усилием пропихивать сквозь него автомат... больно ударился плечом и и бедром о пол... ствол вражеского автомата почти поймал убийственную для него траекторию... сейчас будет смертельный для него выстрел!..

Быков несколько долгих для него мгновений обдумывал парадоксальность ситуации; он ждет и боится выстрела, который уже свершился в ощущении пуля прошла мимо. В тоже время сомневаться в реальности сиюминутной угрозы не приходится...

В эту секунду раздались оба выстрела, почти слившихся в один и в мгновение ока, словно стекляшки в калейдоскопе, детали реальности сложились в привычную картинку, которую можно было разложить на составляющие: его, Быкова, выстрел прозвучал чуть раньше, и пуля, расплескав глаз наемнику, вошла в мозг, естесственно нарушив управленческие способности организма, а значит, и точность ответного выстрела.

Быков вскочил на ноги.

Тишина. Двое убитых прежде ручным способом лежат вдоль стены товарищи позаботились оттащить. Еще этот, навзничь раскинувший руки, которого он уложил только что - вот и все мужские потери. Если присовокупить все ещё торчащий из бочки заквашенный обрубок убиённой Жуком девочки, то женских трупов два: скрюченная Шура как лежала, так и леждит у "шведских стенок".

Ужас! Все как в кошмарном сне!

Он ещё раз огляделся. Остывающее боевое бешенство медленно гасло и уже стало возможно различить к войне не отнсящееся. Например, десятка два-три девчонок, неровной стенкой выстроившихся надалеко от него. Он поставил автомат на предохранитель и закинул его за спину. Еще раз огляделся. Мужчин больше нет, можно возвращаться дабы прийти на помощь своему всегдашнему везунчику и этой сумасшедшей стерве, которая, наверняка, втрескалась в красавца Семенова. А вот что делать с этой детской толпишкой?

- Ну что, девочки-девушки? - бодро начал он. - Пора по койкам досыпать? Или уже не удасться заснуть?

- Да, - задумчиво, скорее для себя, добавил он. - На вашем месте я бы уже не заснул.

Он вдруг обратил внимание на тишину; мертвая тишина стояла вокруг. И лишь слабый шорох нарушал эту тишину. Он понял, что это за шорох: непрерывно, молча, точно как зомби в американских фильмах ужасов вся стена девиц медленно приближалась к нему.

Смешно и жутко!

Глаза у всех сосредоточенны, лица серьезны: без улыбок, страха, гнева... И впрямь зомби.

Он не успел додумать мысль до конца, как вдруг вся эта подростковая компашка с визгом и воплями ринулась к нему.

И ему стало смешно.

Но тут же - словно пришло на выручку подсознание - он гневно вспомнил, как его обрабатывала покойная Шура.

И ему уже не было смешно.

Некоторое время - совсеми немного! - он машинально отпихивал, отталкивал, отшвыривал легких, воздушных девиц, но они все лезли и лезли. Детские ручки хватали его за брюки, поясной ремень и ремень автомата. Он почувствовал, как лезут в карманы, как дергают за волосы, как щиплют пальчики, пытаясь уцепиться за голую кожу.

- Прочь от меня, дряни вы этакие! - рявкнул он, но низкий голос его совершенно потонул в визге и том бессовском гаме, что смогли поднять три десятка девиц.

Быкову вдруг стало трудно двигаться, и он всерьез применил силу, пытаясь освободиться; к нему подлетали и подлетали новые противницы.

Становилось уже совсем не смешно!

Быков в сердцах схватил ближайшую легкую, словно птицу амазонку и, швырнув перед собой в кучу тел, сделал себе проход. Споткнулся; сзади кто-то схватил за лодыжку. Взревев, он выпрямился и, медленно переступая через тела, стал двигаться к выходу. Вдруг резко дернули за шею, ремень автомата, за который тянули, врезался в горло. А сзади между ног просунулась палка и множество рук, схватившись, дернули вверх.