Михаил Соколов - Контракт со смертью

- Нет, - повторила она.

- Что нет?

- Я не пойду.

Секунду он смотрел на нее, потом вдруг раздраженно отмахнулся.

- Отъедешь так, чтобы в любой момент можно было удрать. А здесь ты мне только мешать будешь.

Он помог , уже не противившейся Лизе вылезть в окно, вскочил сам на подоконник и, молясь, чтобы кто-нибудь из темноты сада не увидел в них возможную мишень, стал её опускать. К его удивлению, импровизированной веревки вполне хватило. Он почувствовал ослабление натяжения, потом Лиза снизу дернула за простыню и ясно произнесла:

- Ну я пошла?

- Всё. Иди.

Небо светлело: ветер, как шальной, мокро налетел на него и помог спрыгнуть внутрь. Деревья за окном заскрипели, зашелестели вслед, а он уже открывал внутренние засовы входной железной двери.

В последний момент успел негромко позвать:

- Лена?

И очень кстати, потому что ствол автомата был очень близко.

Рядом раздалось всхлипывание:

- Почему вы так долго? Я думала, что вас уже убили!

Он схватил ствол автомата и быстро втянул Лену в комнату. Слезы мгновенно высохли при виде мертвых Королева и живого директора.

- Давай автомат. Закроешься здесь и никого не впускай.

Она отрицательно помотала головой.

- Нет.

Как похож, устало подумал он. Вдруг вспомнил, что у Королева тоже был автомат. Кинулся к трупу и быстро обыскал. Граната, нож, револьвер с коротким стволом в кобуре под мышкой.

Жук продолжал стонать. Вдруг замычал, не до того.

- Вот тебе автомат, - сказал он, протягивая Лене поднятый с пола Калашников. - И... что ещё возьмешь?

Она, больше не споря, взяла автомат и нож. Ее покорность насторожила, но не было вермени разбираться в девичьих чувствах.

- Ну всё, - сказал он и выскочил за дверь.

Семенов успел пройти метров десять, когда сзади стукнула железная притолока. Он мгновенно повернулся: быстрой рысью его догоняла Лена.

- Ты чего?

- Мне одной с трупами страшно, - пояснила она и передернулась.

Семенов даже не стал с ней пререкаться. Уже глядя на её невинное личико почти понял все. Не поленился вернуться.

Ну конечно. Жук смотрел на своего мертвого подельника. Видел ли? Разумеется, нет. Отличную ученицу воспитал; рукоять ножа торчала из впадины над левой ключицей, - прекрасный удар... черт побери!..

ГЛАВА 21

САМ ДУРАК

Сказать, что Быков был рассержен, значит ничего не сказать. Редкое, в общем-то, в последнее время чувство восхительно чистого бешенства опустошило, заледенило всего. А следом пустоту внутри немедленно заняла ошеломляющая свобода: можно всё! Пережитые унижение и боль внесли оттенок мазохизма, во всяком случае, таким был неясный образ, который мог спрятаться за такими безобидными определениями, как, например, временное поражение, или вообще нейтральное - неудачное начало, но сейчас всё уже в нем ликовало. Ему хотелось - не так пулей, гранатой - голыми руками, в крайнем случае, лезвием ножа как только что, настичь врага, почувствовать холодное, скользкое проникновение стали в ненавистную плоть сейчас ещё абстрактного врага.

Да, Быкову сейчас нужен был враг, и солдат в нем заранее ликовал: вот, ужо, доберусь до вас!

Двигаться бесшумно помогали ковровая дорожка, всюду растеленная в этом детско-педагогическом борделе. Он мгновенно преодолел лестничный пролет, прислушался. Тишина, обостренная наползающим рассветом, проявила неясные шорохи, скрипы, потрескивания - звуки, которые днем, конечно же, терялись в неслышном городском фоне, но что стояло за этим скрипом и легким стуком, идущим сверху и, конечно же, снизу, было неясно.

Быков быстро выглянул вниз: широкое полотно каменной лестницы, покрытое толстой красной ковровой дорожкой и вестибюль внизу были пусты. Девица Лена говорила, что выход из подвала где-то здесь под лестницей. Посмотрел вниз - пусто. Только швабры, щетки на длинных ручках, несколько ведер. С другой стороны была полуоткрытая дверца, которую, действительно, легко принять за вход в каморку уборщицы. В этот момент, ещё шире приоткрыв дверь, вылезла оттуда рука, следом голова, ставшая немедлено разворачиваться по оси, дабы обозреть пространство наверху, где в этот момент как раз находился Быков.

Счастье короче весеннего ливня. А воинское счастье вообще штука мало поддающаяся определению: опыт, расчет, бесстрашие?.. Сейчас, во всяком случае, удача, вместе с ещё ничего не пониающей головой противника внизу, поворачивалсь лицом к нему, Быкову.

Он мгновенно спрятался за каменной балюстрадой лестницы и бесшумно достал последнюю гранату. Приготовился выдернуть чеку. И подумал мельком: странно, что уже не нагрянула милиция? А впрочем, сколько прошло времени? Часы как раз... Бог ты мой! Всего двенадцать минут, как он бросил гранау там внизу. Время, действительно, замедлило бег. Или он сам вырвался из его течения?..