Ниже этажом на ступеньках сидел Пашка-Сатана.
- Ты чего тут торчишь? - спросил я. - Послал кто?
Он вскинул на меня глаза и покраснел.
- Я не "шестерка", чтобы меня посылали. Я просто сижу.
Положим, я ему не совсем поверил. Вернее, инстинктом въевшееся в мою плоть и кровь постоянное профессиональное недоверие к людям (ко всем без исключения!), оставляло место подозрениям. Однако, в отличие от некоторых своих бывших коллег, недоверие не превратилось во мне в банальную шизофрению, коей страдает большинство гэбэшников на пенсии. Почему бы пацану не захотеть увидеть кумира своих детских грез, разбуженных рассказами матери?
Я понимал.
- Почему не зашел? Знаешь же квартиру.
- Так вы же не один, - пояснил он и отвернулся.
- Ну вот еще, сложности какие. Мы же с тобой друзья?
- Друзья, - нерешительно сказал он.
- Тогда вот что. Ты сейчас свободен?
- Конечно.
- Пойдем со мной. Мне нужен магазин, где продают электронику и телефоны. Срочно, понимаешь, нужен телефон. Знаешь, где поблизости может быть такой магазин?
- Конечно. Минут десять ходьбы, через улицу.
- Вот и отлично. Пойдем.
По дороге он понемногу оттаял. Сообщил даже, что передал мой привет матери. И как это её обрадовало. Все это он высказал сурово, без эмоций, как и подобает мужчине. И, как ни банально это звучит, я в нем увидел себя. Еще, вспомнив себя в его возрасте, я подумал, что у меня-то не было кумира, мужчины, которому я хотел бы подражать. Киношные герои не в счет.
Я положил ему руку на плечо.
- Где ты живешь? Далеко?
- Да вон в том соседнем доме.
- Вот что, Павел. Сейчас в магазин зайдем, а потом к тебе в гости. Приглашаешь в гости? Мы ненадолго.
- Конечно. Только...
- Мама дома?
- Дома.
- Вот мы ей и сделаем сюрприз. Все время хотел твою маму повидать, мы ведь выросли вместе.
Мальчишка был рад, я видел. И я понимал, как может ему запомниться мой визит. Время много не потеряю, решил я.
В магазине я быстро выбрал модель телефона помощнее. Мне тут же в кассе демонстративно подсчитали, сколько я должен заплатить рублей вместо двухсот двадцати условных единиц и взяли, однако, доллары. Аппарат и чек сунули в пакет.
Пашка проводил меня и в продовольственный магазин. Я купил коробку конфет, торт, килограмм апельсинов и бутылку шампанского.
- Пошли к маме. Она рада будет?
- Конечно! - едва не возмущенно вскинулся он.
Я, однако, не был так уверен. Но ради пацана надо было идти. Я видел, как тревожно и радостно сияло его лицо.
Он что-то уронил по дороге. Шарик. Быстро поднял.
- Что это? - поинтересовался я.
- Так, ничего, - он странно смутился.
- А все-таки? Можно посмотреть?
Поколебавшись, он протянул мне предмет. Стеклянный шарик сантиметров трех в диаметре с наплавленными внутри звездочками.
- Красиво, - сказал я. - Для чего он?
Пашка внимательно посмотрел на меня.
- Это мой талисман. Он меня не раз выручал. С детства, - серьезно добавил он.
- Хорошая вещь, - похвалил я. - У меня такого не было никогда.
Я благоговейно отдал ему сей талисман.
Однако мы пришли.
По стандартно-пустому, стандартно-вонючему подъезду, разрисованному по стенам первобытно-стилизованными изображениями женских плодородных форм и родственно-ритуальных слов (все многократно замазывалось и тут же мистически проступало вновь), мы поднялись на второй этаж.
- Вспомнил, - сообщил я Пашке. - Я здесь уже был. Мама твоя здесь и жила. А где твои дедушка и бабушка?
- Умерли. Мы с ней вдвоем живем.
- Ну, пришли, - сказал я. - Звони.
Дверь открылась. Женщина, стоявшая у входа, мало напоминала Лещиху. На улице я бы её не узнал. Но все же что-то смутно знакомое проглядывало сквозь обрюзгшие, оплывшие черты. И мое узнавание отразилось в её чертах: она медлено, словно протестуя или прикрываясь, вытянула ладонь.
- Нет!.. Лютый! - сказала она так, словно увидела привидение.
Этого мне ещё не хватало.
- Ма! - воскликнул Пашка, тревожно переводя взгляд с меня на мать. Это Оборотень! Фролов. Я же рассказывал.
- Оборотень! - выдохнула Лещиха. - Оборотень!.. А я испугалась, - с облегчением сказала она. - Открываю, а тут... Я как раз вспоминала... После того, как мне Паша сказал, - кивнула она на своего сына.
- Ма! Чего ты не впускаешь? Дядя Иван в гости пришел.
- Ох, заходите, конечно...
Через обрубок коридора - "обувь не снимать, не снимать!" - прошли в убогую комнату.
Я огляделся. Старые, кое-где отстающие обои, продавленный диван, кровать, небрежно застланная, стол, с подсыхающими объедками, и - Лещиха, располневшая, рыхлая. Волосы у нее, кстати, были совсем светлые, выкрашенные в цвет соломы, очень короткие.
Читать дальше