Андрей Троицкий - ФАЛЬШАК

Однажды у незнакомого обменника в незнакомом районе его задержал какой-то сопливый опер, который, наверное, еще не научился самостоятельно вытирать нос, когда Жбан провернул свою первую валютную аферу, подсунув иностранцам бумажную куклу вместо обещанных рублей. Его продержали в подвале отделения трое суток, жестоко избивая каждый вечер, то бишь вели профилактическую работу. Эти воспитательные процедуры продолжались когда два часа, а когда и дольше. Уже на второй день Жбан мочился кровью и испытывал такие боли в пояснице, что самостоятельно не мог влезть в ботинки. После той истории он решил, что уличным приключениям у обменных пунктов настал конец. И стал искать стоящее дело. Вскоре случай свел его с бывшим однокашником Архиповым, который поднялся в жизни, сделавшись хозяином картинной галереи «Камея», процветающего заведения, куда народ валил валом.

Архип показался человеком солидным, которой не возьмется за сомнительное проигрышное дело. «Ты не мог бы помочь мне с работой?» – хватаясь за поясницу, Жбан устроился в кресле хозяйского кабинета. «А что ты умеешь?» – Архипов, занятый своими мыслями, переворачивал листки настольного календарика. «Ну, если честно, я ломал бабки у обменников, – ответил Жбан. – Кидал лохов на деньги. Но случилась одна заминка. Сейчас я лечу отбитые почки. Менты хотели сделать меня калекой. Они очень старались, и этот фокус почти удался. Теперь я по утрам хожу в поликлинику. Между процедурами стараюсь найти какое-нибудь занятие по душе». Архипов, оторвавшись от клендарика, впервые взглянул на собеседника с интересом и сказал: «Знаешь, приходи завтра. Поговорим». Вскоре Жбан толкнул первую в своей жизни партию фальшивых долларов и, потрудившись пару дней, зашиб такие бабки, которые не случалось сделать за две недели, а то и за месяц. Если бы знать, чем кончатся эти эксперименты с поддельными долларами. Сначала тебе бросают жирный кусок, затем отнимают добычу, вырывают его изо рта вместе с зубами. А потом убивают.

Оттолкнувшись ладонями от земли Жбан, застонав от боли в ногах, поднялся, пошел дальше и дальше. Вскоре он снова упал, долго лежал, распластавшись на земле, на глазах закипали слезы. Сил оставалось с наперсток, но Жбан снова сумел подняться. Он потерял счет времени, потерял направление, в котором шел. Через минуту молодые заросли осинника кончились, откос глубокого оврага спускался вниз. Вокруг стояли высокие сосны и старые березы, а где-то в далеко слышался собачий лай. Жбан остановился, навострив уши, повел головой из стороны в сторону, стараясь определить, с какой стороны долетают эти звуки. Если лают собаки, значит, где-то неподалеку деревня или садовые участки. И там люди. Собачий лай, подхваченный ветром, доносился то слева, то справа. Нужно выбрать правильное направление, не ошибиться.

Спустившись в низину, Жбан продрался сквозь заросли сухой осоки и вышел то ли к обмелевшей речке, то ли к разлившемуся ручью. Пошел по воде, такой холодной, что судороги сводили икроножные мышцы. Надо потерпеть. Если Ищенко вздумает найти его по кровавому следу, у него ничего не получится. Босые ступни скользили по камешкам и корягам, заросшим донным илом. Жбан снова падал, но сейчас вода сама выталкивала его и ставила на ноги. Или сил прибавилось от надежды на скорое спасение. Когда ноги снова свело от холода, Жбан, встав на четвереньки, выполз из воды, стал карабкаться вверх по откосу. Кажется, собачий лай сделался ближе, значит, он выбрал правильное направление.

Когда до края откоса оставалось метров пять, Жбан растянулся на земле, подумав: если не дать себе минутного отдыха, можно просто подохнуть от потери сил и крови. Он слушал близкий собачий лай, но вот где-то за спиной раздались посторонние звуки: невнятные шорохи, плеск воды и, кажется, приглушенный человеческий голос. Жбан поднял голову, обернулся. В ручье по колено в воде стоял Ищенко. Мокрый и грязный, едва пробившийся через заросли осинника, он внятно матерился и прикрывал ладонью левую сторону лба. Под ладонью вздулся и лопнул водянистый пузырь, обожженная головешкой кожа повисла лоскутом и закрывала верхнюю часть глаза. Ищенко вытащил пистолет, прицелился. Противников разделяли всего полтора десятка метров, а то и меньше. Жбан закрыл глаза. Ухнул выстрел, пуля пролетела где-то над головой, ударилась в мягкий настил из прелых сосновых иголок, ушла в землю. Вслед прогремели еще четыре выстрела.

Две пули прошли мимо. Но две попали в цель. Одна царапнула бедро чуть выше колена, другая пробила грудь навылет. Ищенко, засунув пистолет за пазуху, чтобы не уронить в воду, выбрался на берег. Медленно, помогая себе руками, полез вверх по откосу. Он ухватил Жбана за плечо куртки, перевернул на спину. Жбанов кашлял кровью и задыхался.