Марина Серова - Комплекс Наполеона

Я закончила свою пламенную речь и перевела дух. Антонину наконец проняло. Худые узкие плечи ее затряслись, и теперь я молчала с каменным лицом, ожидая исповеди. Однако добилась я совершенно не того, чего ожидала.

Губанова медленно поднялась с диванчика, шерстяной платок упал с ее плеч, открывая когда-то кокетливую розовенькую кофтенку в рюшечках, шагнула к буфету и достала из него начатую бутылку водки. Не говоря ни слова, она наполнила доверху синий фаянсовый бокал для чая, также молча, залпом, выпила все содержимое и некоторое время стояла, глядя на меня невидящим взглядом. Потом наполнила бокал еще раз.

— Эй-эй! — Тут уже забеспокоилась я. — Тоня, может быть, хватит?

Антонина же, не обращая на меня никакого внимания, залпом опрокинула и этот бокал, после чего поставила его на стол. Она постояла еще немного, потом, качнувшись, в один длинный шаг добралась до дивана и рухнула на него. Перепугавшись, я подошла к ней и взяла за руку. Пульс был нормальным, Антонина дышала ровно — она просто спала пьяным сном. Я потрясла ее за плечи, но это не вызвало у женщины никакой реакции. Тяжело вздохнув, я поняла, что на сегодня продолжение разговора невозможно. Может быть, я сама перегнула палку, спровоцировав этот поступок Губановой, но теперь расуждать об этом было уже поздно. Так что я просто укрыла женщину платком и двинулась к выходу. Выливать остатки водки из бутылки я не стала: все же я не садистка, а опохмелиться после ударной дозы Антонине так или иначе будет необходимо. А я с ней еще встречусь. И уж тогда позабочусь, чтобы разговор наш получился максимально конструктивным.

Выйдя из домика Губановой, я села в свою машину и поехала к выходу из кособокого проулка. Да, что и говорить, в расследовании я пока продвинулась мало. И непонятно, что делать дальше. По идее следует искать самого Владислава Губанова и беседовать с ним. Но где его искать? Я снова набрала номер его мобильного, и снова телефон оказался заблокированным. Я молча ехала вперед, прочь от Змеиного оврага, оставившего у меня ощущение гадливости.

Однако не только от посещения этого злачного места меня терзали негативные эмоции: я не могла отделаться от ощущения, что идущая сзади серая «шестерка» преследует меня. Иными словами, я чувствовала за собой «хвост». Я обратила на нее внимание уже тогда, когда въезжала в проулок, где жила Антонина. Я даже тогда подумала: вот и еще кого-то угораздило забраться в эту дыру. То есть выходило, что «шестерка» въехала в Змеиный овраг одновременно со мной и одновременно же покинула его. А это наводило на размышления.

Если за мной следят, то кто?

Но для начала я решила удостовериться в том, что слежка есть — все-таки чего только не бывает в нашей жизни? Выехав на более-менее широкую и освещенную улицу, я резко взяла с места и помчалась в сторону экономического университета, разогнавшись на спуске-подъеме, использовав его как трамплин. Как раз в этот момент светофор менял цвет зеленый на красный, и я успела вовремя повернуть направо. В заднее зеркало я видела, что преследовавшая меня «шестерка» тоже увеличила скорость, но совершить тот же маневр не сумела. Я же, повернув направо, выехав на улицу Большая Горная, уже более спокойно проехала два квартала, еще раз завернула и остановилась.

Слежка не заставила себя долго ждать. Одураченная мною и светофором «шестерка» неслась по Большой Горной как сумасшедшая. Не исключено, что водитель и заметил мою машину в боковой улице. А может быть, и нет. Факт тот, что я решила действовать напролом, то есть раскрыться. Теперь я сама превращалась в преследователя. Я снова выехала на Большую Горную и устремилась за «шестеркой».

Я догнала ее уже у церкви, где улица делала замысловатую петлю. Похоже, люди в «шестерке» поняли, что они сваляли дурака. Они заметили меня сзади. А я спокойно снова припарковала свою машину к тротуару, как бы приглашая «шестерку» к беседе. Мой маневр не остался незамеченным. Преследователи проскочили очередной перекресток и тоже остановились. После этого я, дождавшись зеленого света, тихонько припарковалась рядом с ними.

Я вышла из машины, и навстречу мне тут же открылись двери. Оттуда выскочили несколько молодых людей. Парни вели себя отнюдь не грубо: руки мне не заламывали, не угрожали, в наручники не заковывали, матерных выражений не употребляли. И вообще выглядели вполне интеллигентно и добропорядочно. И очень спокойно. Больше всех нервничал, как мне показалось, мужчина лет тридцати, худощавый, черноволосый, с каким-то печальным выражением лица. Мне он напомнил актера Дмитрия Певцова.