Анна Михалева - Мечты серой мыши

— Ваше право, — не стал спорить Умберто. — Возвращаюсь к моему повествованию. Круг лиц, знающих о дискете, расширился. Боккаччо, в свою очередь, не удовольствовался путаными объяснениями вашего отца о том, что находится в сейфе банка. Он начал наводить справки. У него же профессиональное чутье на деньги. А такие деньги не могли не пахнуть. Таким образом информация попала ко мне.

— Да… значит, мой отец жив…

Я не успела ни обрадоваться, ни огорчиться такому повороту событий.

— К сожалению, нет. Он погиб весьма нелепо — разбился на собственной машине.

— Хм-м…

— И вас начали искать многие люди.

— Точно.

— Вот и вся история. Больше мне вам сказать нечего. К тому же мы приехали.

Я огляделась. Умберто припарковал машину на привокзальной площади какого-то малюсенького городка.

— Вы же сказали, что по железной дороге нам ехать опасно.

— По этой — нет, — он усмехнулся и жестом пригласил меня выметаться на улицу. — Доводилось ли вам путешествовать в товарных вагонах?

Я поняла, что меня ждет. Также я поняла, что могу говорить все что угодно о вреде экстремальных переездов, меня никто не услышит. Я находилась во власти человека, которого боялись храмовники, и если уж ему взбрело в голову поместить меня в товарный вагон, он это сделает, что бы я ни думала по этому поводу.

Я тащилась за Умберто по насыпной дорожке между товарными составами. Он шел уверенно, широкими шагами меряя мелкий хрустящий под толстой подошвой ботинок гравий. Я же семенила, едва сдерживаясь, чтобы не разрыдаться, чувствуя себя телкой, которую ведут на бойню.

«Господи! — думала я. — Этот человек меня убьет. Зачем ему сохранять жизнь какой-то девчонке? Его ничто не остановит. Он застрелит меня. Есть ли у меня выход? Могу ли я спастись? Господи, ну помоги же мне, господи!»

Знаете, порой удивляешься, насколько превратно могут понять тебя на небесах. Не прошло и пары минут с момента моей последней молитвы, как Умберто остановился, словно натолкнувшись на невидимый столб, присел и начал опасливо озираться. Я повторила его маневры. Где-то за вагонами шуршал гравий. Я закатила глаза, ругая своего спутника за маниакальную осторожность. И тут я не поверила тому, что увидела. В трех вагонах от нас мелькнула до омерзения знакомая голова одного из «коричневых». Как они нас нашли? Почему мы не видели погони — об этом уже никто не узнает. Умберто молниеносно выхватил пистолет и прицелился. Я лишь ухмыльнулась. Кого он вознамерился напугать оружием, недавно побывавшим в воде? Может быть, на ошалевших туристов этот трюк еще и произвел какое-то впечатление, но на храмовников… хм, сомневаюсь. Так и произошло. Парень в коричневом даже не подумал прятаться.

— Вот же нахал! — Умберто зло сплюнул под ноги и нажал на курок.

Прозвучал выстрел. Я охнула и инстинктивно бросилась под вагон.

Не помню, что произошло дальше. Я полезла по шпалам назад, желая только одного — спрятаться от всех: и от Умберто, и от ребят в коричневых пиджаках.

Не поверите, но в центре Италии, на вокзале, пусть и товарном, но тоже вполне обжитом месте, началась настоящая перестрелка.

Я запоздало испугалась того, что это самое оружие, вполне дееспособное, Умберто держал у моего виска и готов был пальнуть из него в любую минуту. А я-то еще потешалась в душе! Ну его ко всем чертям, компаньона. Кукиш ему с маслом после такого, а не половина денег Храма. К тому моменту, как мы остановились на вокзальной площади, я для себя уже твердо решила, что, если представится возможность, я сбегу от Умберто, доберусь до банка, возьму дискету, а потом передам ее Илье. И пусть будет то, что должно быть. Я не поверила палачу. Люди, занимающиеся столь благой миссией, как сохранение тайн древности для потомков, не могут быть безапелляционно жестокими. Они найдут решение нашей общей проблемы, оставив мне жизнь. Иначе и быть не может.

И если уж вышло так, что судьба не оставляет мне иного пути, то лучше выбрать более основательных храмовников, чем закоренелого убийцу Умберто. В конце концов, это справедливо с точки зрения истории. К тому же кто он такой, этот Умберто, чтобы я верила его россказням о Храме. Послушать, к примеру, меня или любого другого сотрудника нашего агентства, так наш начальник Дракон — самое кровожадное существо на свете. Но у него есть семья. А жена его даже любит. Как это у нее получается, ума не приложу. Но ведь факт остается фактом. Так что, может быть, мне повезет, я окажусь права, и храмовники лишь похвалят меня за сознательность.