Ирина Арбенина - Идол прошедшего времени

На всякий случай он даже протер очки…

Теперь на таком близком расстоянии было видно, что за лист зацепился длинный женский волос.

Только он и напоминал о случившемся…

Кленский осторожно отцепил волос от ивовой ветки.

И внезапно опять почувствовал уже знакомый неприятный запах.

Журналист резко оглянулся — и наткнулся на взгляд. Совсем рядом с ним, скрытый зеленью листвы, очевидно, стоял человек. Этот пристальный насмешливый взгляд вряд ли мог принадлежать животному… Не выдержав его, Кленский опустил глаза.

Он опустил глаза — и вдруг увидел копыто.

В ту же секунду послышался легкий шорох — и все исчезло.

«Я, кажется, схожу с ума», — подумал Кленский. Но как-то равнодушно подумал, нисколько от этой мысли не расстроившись.

— Итак… Я внимательно, с большим интересом освежил в памяти «Венеру Илльскую», — начал Дамиан, не дожидаясь, когда за столом после обеда окончательно опустеет.

Кроме самого Филонова и Кленского, за столом оставалась еще замешкавшаяся с посудой Китаева… Да Тарас Левченко — с книгой. Отхлебывая компот, студент увлеченно читал.

— Я, признаться, даже предисловие проштудировал, — продолжал Филонов.

— И что же? — осторожно осведомился у сыщика Кленский.

— Оказывается, об этой новелле Мериме литературоведы пишут, что она «разоблачает ценности буржуазного брака-сделки». А Венера, мол, наказывает тех, кто пренебрегает ее властью.

— Венера? — оторвался от книги Тарас. — Мраморная богиня? Хотите послушать, как Мережковский описывает прибытие в Россию статуи Венус, купленной в Италии по приказу Петра Первого? — И, не дожидаясь ответа, студент стал читать вслух: — «По морям и рекам, через горы и равнины, через русские бедные селения, дремучие леса и болота, всюду бережно хранимая волей царя, то качаясь на волнах, то на мягких пружинах, в своем темном ящике, как в колыбели или в гробу, совершала богиня далекое путешествие…»

— Можно предположить, что такое же путешествие совершила и Венера из коллекции Неведомских, — заметил Кленский. — И так же освоилась здесь, под Мширой, среди «русских бедных селений, дремучих лесов и болот»…

— «Все такая же, невинная и сладострастная, нагая и не стыдящаяся своей наготы, — подхватил, продолжил читать Тарас. — С того самого дня, как она вышла из тысячелетней могилы своей, шла она все дальше и дальше… из века в век, из народа в народ. Пока не достигла последних пределов земли, Гиперборейской Скифии, за которой уже нет ничего, кроме ночи и хаоса».

— Насчет хаоса — это точно замечено, — вздохнул Филонов. — Однако попробуем разобраться…

— Яша описывает в своей записной книжке дорогу к усадьбе Неведомского, — заметил Владислав Сергеевич. — Вы и сами, Дамиан, в этом убедились. Это не противоречит моей «версии».

— Возможно… Возможно, ураган вырыл из глубокого ила Мутенки покоящийся там клад Неведомских. И унес, разбросал. Возможно, Яша случайно, бродя по лесу, наткнулся на обломок мраморной статуи из коллекции Неведомского, «вырытой» и разбросанной ураганом. А дальше…

— Что же дальше?

— Все довершило его больное воображение. Его и так сдвинутой психике достаточно было небольшого толчка. Дон Жуану вообще пятки хватало, чтобы довершить образ и составить полное представление о женщине. Очевидно, Нейланду хватило лодыжки, чтобы вообразить прекрасную Венеру. Мраморную богиню, влюблявшую в себя и прежде довольно регулярно ее обладателей, графов Неведомских… К несчастью, находка Нейланда совпала еще и с чтением Мериме. Бедняга сошел с ума. Влюбился в статую… Впрочем, Нейланду и сходить не надо было — он и так был сумасшедшим.

— И что же?

— Ну, и все.

— Что — все?

— Это тупиковая версия.

— А я думаю иначе… — упрямо покачал головой Кленский. — Как человек с неустойчивой психикой, Яша, возможно, «улавливал» то, что не дается нам, нормальным и толстокожим…

— То есть?

— Они богини… Они мраморные. Но все равно они женщины, — пробормотал Владислав Сергеевич. — Поэтому хотят проверить свои чары, доказать свою власть. Я бы тоже захотел убежать на его месте. Яша хотел уехать! Но, очевидно, не смог.

— Вы серьезно?

— Ну, можете понимать это как метафору. Некто хотел бежать от своей блажи, от наваждения… Граф Неведомский тоже не просто увлекался коллекционированием античных скульптур. Он верил в чудодейственные силы и чары своих мраморов.

— Так-так… А вы что, Вера Максимовна, думаете обо всем этом? — Филонов повернулся к «руководительнице юных археологов».