Анна и Сергей Литвиновы - Сердце бога

Впоследствии Иноземцев видел немало фильмов о Байконуре, документальных и художественных. И мало в каком чувствовалось то главное обстоятельство, которое характеризовало полигон, а именно: он был военным объектом. И все в нем вершили армейские. Они там являлись и чувствовали себя полноправными хозяевами. А гражданские специалисты вроде Владика считались гостями. Да, они воспринимались компетентными, умными, но – людьми со стороны. И только Королев – да-да, именно и только Королев, а не Келдыш, Глушко или Бармин – мог поставить себя на полигоне так, что даже военные слушались его, гражданского.

Владик, как и в мае, жил на так называемой второй площадке. Площадка находилась километрах в тридцати в глубь пустыни от военного городка (впоследствии города Ленинска, а теперь Байконура). Тогда городок все называли десятой площадкой, или объектом «Заря». Он был относительно цивилизованным, там имелись магазины, школы, дом офицеров и даже танцверанда. А вторая площадка, окруженная колючей проволокой, являлась отдельной воинской частью. Там стояли казармы для солдат, общежитие для неженатых офицеров, гостиница для заезжих специалистов. «Женатики» прибывали туда каждое утро из городка на мотовозе – подобии электрички, запряженной дизелем. Имелись на площадке четыре одноэтажных сборных домика – для самых важных гостей полигона. Там проживали Королев и другие птицы высшего полета, когда приезжали в Тюратам. Один из домиков звался «маршальским». Там обычно останавливался главком ракетных войск маршал Неделин, погибший двадцать четвертого октября. (Там же в ночь перед полетом переночуют Гагарин и Титов.) Тогда эти домики с их простой, если не сказать убогой, обстановкой казались верхом комфорта.

Владика, как и в мае, поселили в гостинице для специалистов, которая мало чем отличалась от общежития – а той общаге, где жила, к примеру, Мария, даже уступала. Пять человек в комнате, скрипучий шкаф, растрескавшийся стол, удобства в конце коридора. Вода подается строго по расписанию, которое, впрочем, часто не соблюдается. Не раз Владику, чтобы умыться, приходилось откупоривать специально запасенный в городке нарзан.

Зато на работу было ходить совсем недалеко. Главное сооружение на площадке звалось МИКом, или монтажно-испытательным корпусом. В нем помещалась, лежа на боку, вся ракета. Там проверяли перед вывозом на стартовую позицию ее узлы – или, как говорили, проводили горизонтальные испытания. Одновременно проверяли корабль. Потом пристыковывали его к ракете. Испытывали «ракетный поезд» вместе. При этом вокруг ракеты и корабля суетились несколько бригад – в общей сложности человек до пятидесяти, военных и гражданских. Порядок и дисциплину поддерживали строжайшую. Например (Владик наблюдал однажды), вот как происходила одна вроде бы самая простейшая операция.

Космический корабль приходил с завода с пластиковыми крышками, закрывающими все технологические отверстия. Их требовалось снять – все до единой и ни одной не пропустить. Происходило это так. К кораблю направлялись офицер и солдат. Офицер командовал: «Снять крышку номер такую-то!» Солдат отвечал: «Есть», – и удалял заглушку. Передавал ее офицеру. Тот сличал номер со списком. Делал отметку, подзывал солдата. Солдат расписывался в специальном журнале. Расписывался офицер. Откладывал пластик в специальную коробку. И операция повторялась: «Снять крышку номер такую-то!» На каждой из заглушек имелась красная лента, а после всех операций они пересчитывались, а их номера еще раз сличались с перечнем.

Что говорить о более серьезных процедурах! К примеру, испытания каждой из систем и подсистем корабля. Действует ли инфракрасный датчик, по которому аппарат должен ориентироваться в космосе? Исправна ли дублирующая система ориентации – солнечный датчик? Работает ли ручка, с помощью которой сможет на крайний случай ориентироваться космонавт? Передаются ли сигналы по датчикам в двигательную установку? Не перепутаны ли полярности? В нужную ли сторону поворачивается корабль? Иногда работали до одури, до вечера и ночью, выбивались из графика, а не получалось, хоть плачь: не проходил сигнал, не срабатывали двигатели, аппарат поворачивал не туда, куда следовало, а в противоположную сторону или не поворачивал вовсе.

Хорошо, что рядом, на той же второй площадке, в офицерской общаге, проживал и служил друг – Радий Рыжов. Ходили вместе в столовку. Встречались в МИКе – Радий с солдатами отлаживал на ракете свои гироскопы. По вечерам – если они выдавались, свободные вечера, – играли в шахматы или расписывали, зафрахтовав одного-двоих коллег, партию в преферанс.