Олдос Хаксли: Улыбка Джоконды

Мистер Хаттон слушал их молча. Дженнет Спенс неизменно вызывала в нем любопытство. Он был не настолько романтичен, чтобы представить себе, что каждое человеческое лицо — это маска, за которой прячется внутренний лик, порой прекрасный, порой загадочный, что женская болтовня — это туман, нависающий над таинственными пучинами. Взять хотя бы его жену или Дорис — какими они кажутся, такие они и есть. Но с Дженнет Спенс дело обстояло иначе. Вот тут-то, за улыбкой Джоконды и римскими бровями, наверняка что-то кроется. Весь вопрос в том, что именно. Это всегда оставалось неясным мистеру Хаттону.

— А может быть, вам и не придется ехать в Лландриндод, — говорила мисс Спенс. — Если вы быстро поправитесь, доктор Либбард смилуется над вами.

— Я только на это и надеюсь. И в самом деле, сегодня мне гораздо лучше.

Мистеру Хаттону стало стыдно. Если бы не его черствость, ей было бы лучше не только сегодня. Он утешил себя тем, что ведь речь идет о самочувствии, а не о состоянии здоровья. Одним участием не излечишь ни больной печени, ни порока сердца.

— На твоем месте я не стал бы есть компот из красной смородины, дорогая, — сказал он, вдруг проявляя заботливость. — Ведь Либбард запретил тебе есть ягоды с кожицей и зернышками.

— Но я так люблю компот из красной смородины, — взмолилась миссис Хаттон, — а сегодня мне гораздо лучше.

— Нельзя быть таким деспотом, — сказала мисс Спенс, взглянув сначала на него, а потом на миссис Хаттон. — Дайте ей полакомиться, нашей бедной страдалице, вреда от этого не будет. — Она протянула руку и ласково потрепала миссис Хаттон по плечу.

— Благодарю вас, милочка. — Миссис Хаттон подложила себе еще компота.

— Тогда уж лучше не вини меня, если тебе станет худее.

— Разве я тебя, милый, когда-нибудь в чем-то винила?

— Я не давал тебе повода, — игриво заметил мистер Хаттон. — У тебя идеальный муж.

После завтрака они перешли в сад. С островка тени под старым кипарисом виднелась широкая, ровная лужайка, где металлически поблескивали цветы на клумбах.

Глубоко вздохнув, мистер Хаттон набрал полную грудь душистого теплого воздуха.

— Хорошо жить на свете, — сказал он.

— Да, хорошо, — подхватила его жена, протянув на солнце бледную руку с узловатыми пальцами.

Горничная подала кофе; серебряный кофейник, молочник и маленькие голубые чашки поставила на складной столик возле их стульев.

— А мое лекарство! — вдруг вспомнила миссис Хаттон. — Клара, сбегайте за ним, пожалуйста. Белый пузырек на буфете.

— Я схожу, — сказал мистер Хаттон. — Мне все равно надо за сигарой.

Он поспешил к дому. И, остановившись на минутку у порога, посмотрел назад Горничная шла по лужайке к дому. Сидя в шезлонге, его жена раскрывала белый зонтик. Мисс Спенс разливала кофе по чашкам, склонившись над столиком. Он вошел в прохладный сумрак дома.

— Вам с сахаром? — спросила мисс Спенс.

— Да, будьте добры. И пожалуйста, побольше. Кофе отобьет вкус лекарства.

Миссис Хаттон откинулась на спинку шезлонга и загородилась зонтиком от ослепительно сияющего неба.

У нее за спиной мисс Спенс осторожно позвякивала посудой.

— Я положила вам три полные ложки. Это отобьет вкус лекарства. А вот и он.

Мистер Хаттон вышел из дома с винным бокалом, до половины наполненным какой-то светлой жидкостью.

— Пахнет вкусно, — сказал он, передавая бокал жене.

— Оно чем-то приправлено для запаха. — Миссис Хаттон выпила лекарство залпом, передернулась и скорчила гримасу: — Фу, какая гадость! Дай мне кофе.

Мисс Спенс подала ей чашку, она отхлебнула из нее.

— Получился почти сироп. Но это даже вкусно после отвратительного лекарства.

В половине четвертого миссис Хаттон пожаловалась, что ей стало хуже, и ушла к себе — полежать. Муж хотел было напомнить ей про красную смородину, но вовремя удержался. Упрек "что я тебе говорил" принес бы ему сейчас слишком легкую победу. Вместо этого он проявил сочувствие к жене и повел ее под руку в дом.

— Отдохнешь, и все будет хорошо, — сказал он. — Да, кстати, я вернусь домой только после обеда.

— Как? Ты уезжаешь?

— Я обещал быть у Джонсона сегодня вечером. Нам надо обсудить проект памятника погибшим воинам.

— Пожалуйста, не уезжай! — Миссис Хаттон чуть не заплакала. — Может, ты все-таки не поедешь? Я так не люблю оставаться дома одна.

— Но, дорогая моя, я же обещал — и давно обещал. — Как неприятно, что приходится лгать! — А сейчас мне надо вернуться к мисс Спенс.