Марина Константинова - Тридцать три несчастья

Но толстый Боб, неуклюже переваливаясь, уже сам шел навстречу другу.

— Здравствуйте. Вы, вероятно, Колина мама — Любовь Николаевна? Очень приятно, Коля много о вас рассказывал.

Слегка опешив от такой галантности, Люба лучезарно улыбнулась:

— А ты, вероятно, Боб, Колин друг? О тебе он тоже много рассказывал. Кстати, почему у тебя такое странное имя — Боб?

— Вовсе оно не странное. На самом деле меня зовут Володя, но мама предпочитает называть меня на английский манер, потому что первые две буквы по-английски читаются, как «бо», — обстоятельно объяснил Боб.

— Надо же, никогда бы не додумалась, — искренне удивилась Люба.

Неожиданно сквозь весь этот гомон и дурацкую музыку раздался пронзительный женский голос:

— Любка!.. Любаша!..

Рассекая толпу, на них неслась маленькая, стремительная женщина, удивительно похожая на взъерошенную птичку. Она смешно размахивала сумкой и почему-то заваливалась на правый бок. И было что-то такое знакомое в этой неуклюжести, что Люба сразу узнала Лерку Галдину, с которой они уже лет сто не виделись и только вчера договорились встретиться на неделе.

— Любка, вот так встреча! Ну надо же, только вчера сговорились повидаться, и нате вам, пожалуйста! Роскошно выглядишь! — Бывшие одноклассницы обнялись. — А по телефону-то плакалась. Уже познакомились? Это мой сын, Боб.

— А это мой… Подожди, как же это? А мальчики-то, оказывается, дружат. Чудны дела твои, господи!.. Мы что же, в одну школу идем? — изумилась Люба. — Если бы знать…

— Естественно! Ведь французская одна на весь район, — перебила Лерка. — А мы с Колечкой хорошо знакомы, ведь они иногда с Бобом во дворе играют, когда я его у матери на «Первомайской» оставляю. К сожалению, совсем нет времени зайти к тебе. Так, Боба скину и мчусь по делам, поэтому и не захожу к тебе. Но молодец, что позвонила. Ну, как сама-то, рассказывай.

Но в этот момент директриса призвала всех строиться по классам, и Люба с Леркой, подхватив мальчишек, побежали к табличке с надписью «1 Б».

— Ну надо же, в одном классе оказались, — обрадовалась Лерка. — Ты не уходи, как все закончится, пойдем посидим где-нибудь, поболтаем.

Люба согласилась.

В этот момент огромный верзила призывного возраста подхватил на руки крошечную девчонку, по старинке одетую в коричневое платьице с белым передником, та взмахнула колокольчиком, и все дети организованно устремились к знаниям в раскрытые настежь двери лицея.

Любаня отдала Коляну букет, и, вдруг увидев ее растерянное, заплывшее синяком лицо, мальчик все понял, обеими руками вцепился в ее юбку, заплакал и закричал:

— Мамочка! Любимая моя мамочка! Я, когда вырасту, я его убью!.. Мамочка!..

Люба подхватила сына на руки, он продолжал реветь, уткнувшись ей в ключицу.

— Коляшенька, сыночек, ну что ты, маленький… — Она гладила его по голове и осыпала поцелуями мокрое от слез детское лицо. — Я просто упала на лестнице, случайно, видишь, какие у меня каблуки? — Люба опустила сына на землю и показала ему свою босоножку на высокой шпильке. — Я тебе сразу не сказала, просто не хотела расстраивать в такой день.

— Мамочка, это правда? — Колян вытер кулаком слезы и недоверчиво взглянул на мать.

— Ну, конечно, правда, милый.

Колян стал понемногу успокаиваться, но все еще всхлипывал, и худенькие детские плечики дергались от рыданий.

— Иди и ничего не бойся. Сегодня самый важный день в твоей жизни. Иди, родной, а после уроков я тебя заберу.

На них уже начали обращать внимание, но отважный, уверенный в себе Боб взял друга за руку и ответственно произнес:

— Вы не волнуйтесь, Любовь Николаевна, все будет в порядке, я буду с ним.

Колян бросил на мать прощальный взгляд, и мальчики отправились вслед за 1 Б.

Подруги сидели под раскидистой пальмой в уютном открытом кафе. Лерка заказала безумно дорогие блюда грузинской кухни. Любка отнекивалась, соглашаясь только на овощной салат, но Лерка отмахнулась от нее и сделала все по-своему. Посетителей почти не было, и никто не мешал их разговору, за исключением назойливого официанта, пытавшегося «окучить» редких клиентов по полной программе. Лерка всунула ему чаевые, от которых у Любки глаза поползли на лоб, и отослала его восвояси.

— Любань, да ты раскинь мозгами, сейчас такое время, надо делать бабки. Кто не успел, тот опоздал. Сама понимаешь.

Шла уже вторая бутылка шампанского, девчонки слегка сомлели, и беседа стала совсем доверительной.

— Эх, Лера, хорошо ты говоришь… — пригорюнилась Любка. — Вот только как? Повезло тебе — у тебя свой бизнес, твой Вадик большой чин на таможне, а я — безработная, да муж мой — полное говно…