Марина Константинова - Тридцать три несчастья

— Ну ладно, ребята, желаю удачи! — Настя встала и направилась к выходу, но никто ее не окликнул, не попросил посидеть еще.

«Вот сволочи! Пили, жрали за мой счет, а теперь меня же побоку! Да… А с виду приличные люди», — сокрушалась Настя, идя по Тверскому бульвару к «Пушкинской». И, только взглянув на уличные часы у магазина «Армения», она поняла, что в метро безнадежно опоздала.

На оставшуюся десятку до «Сокола» было уже не добраться. Можно было, конечно, пойти пешком, и тогда часа через два…

— Эй, замерзнешь! Давай подвезу.

Прямо перед Настей вырос молодой человек в светлом костюме. Поигрывая связкой ключей, он широко улыбнулся и как-то напевно произнес:

— Ну, чего ты? Я Виктор. Не бойся, поехали.

Настя скукожилась и отвернулась, прикрыв лицо воротником плаща.

— Поехали, что ли? — как-то утвердительно спросил парень.

— Я не из таких. Отстаньте.

— Опасно здесь стоять. Давайте я вас домой отвезу.

— Но у меня только десять рублей, — робко ответила Настя.

— Годится, — улыбнулся незнакомец, и Настя доверчиво села в его машину.

Через месяц они поженились.

У Виктора имелась небольшая двухкомнатная квартира на Трифоновке, доставшаяся ему от умершей в прошлом году матери, и Настя сразу переехала к нему. Свадьбу сыграли скромно и незаметно, пригласив только Настиных родителей.

Зажили они душа в душу. Насте было с ним легко. Витя обладал спокойным характером, никогда не повышал на Настю голоса, всячески ей помогал по хозяйству и ласково называл «Настена моя». Он работал в крупнейшем в Москве актерском агентстве «Атлантида» личным водителем хозяйки — Любови Николаевны Ревенко. Платила она ему исправно и относительно хорошо, Настя могла не работать, но на свою машину скопить денег так и не удавалось.

«Зачем тебе машина? — цинично ухмылялась Ревенко. — Езди на моей».

При этом эксплуатировала она его нещадно, зачастую лишая даже законных выходных. Выматывался Виктор из последних сил, Настя жалела его и всячески старалась поддержать.

Она запросто могла отказать себе в какой-то безделушке, вместо кожаных перчаток носила вязаные, лишь бы Витенька был вкусно накормлен и прилично одет, ведь он возит саму Ревенко и обязан выглядеть представительно. Денег, конечно, не хватало, но они не голодали и в долги не влезали. У родителей Настя денег никогда не просила, а даже наоборот — с согласия Виктора иногда подкидывала им сколько могла.

Однажды, в третьем часу утра, Виктор завалился домой вместе со своим другом — артистом Былицким. Оба были пьяны и, припав к звонку, горлопанили на весь подъезд веселые песни. Настя открыла дверь и обомлела — Витя держал на руках упитанного рыжего поросенка с шерстяной мордой.

Мужики ввалились в коридор.

— Это Лаки, — глупо улыбаясь, сообщил Былицкий.

— И сколько этому поросенку лет? — поинтересовалась Настя.

Мужики заржали, спустили Лаки на пол и сразу очутились в «поросячьей» луже, стремительно расплывшейся под их ботинками.

«Поросенок» оказался трехмесячным щенком, сукой, к тому же редчайшей породы «леонбергер».

— Хоть бы позвонили, дураки, предупредили, — засуетилась Настя. — Чем же я ее кормить буду?

В холодильнике была только банка болгарских голубцов. Заботливая Настя подогрела их и, отогнав голодных мужиков, выложила в миску и поставила перед щенком. Лаки смела два толстых голубца за секунду, и весь остаток ночи, пока ребята дрыхли, Настя по всему дому вытирала лужи щенячьего поноса.

Так и зажили втроем — Витя, Настя и Лаки.

И все бы ничего, но было Насте смертельно скучно сидеть целыми днями одной в пустой квартире. Все подружки продолжали жить своей девчоночьей жизнью и постепенно отдалились от нее. Виктора постоянно не было дома, он практически круглосуточно обслуживал Ревенко. Она могла поднять его даже ночью с постели, и Витя безропотно мчался по вызову.

Поговорить по душам можно было только с Лаки. Она выросла, превратилась в огромную лохматую рыжую собаку с черной мордой и львиной гривой на груди. Лаки с Настей прекрасно друг друга понимали, вместе гуляли, вместе обедали, правда, из разных тарелок, но уж валялись, обнимались и кусались в одной постели. Преданность собаки не знала границ, хозяйка была для нее божеством. Лаки ходила за Настей хвостом и ни на минуту не оставляла ее одну. Виктор даже обижался и ревновал. Стоило ему обнять жену при Лаки, как она хватала его за штанину и оттаскивала от Насти. Как только молодая семья засыпала, Лаки тихо забиралась на постель, компактно скручивалась колечком, прикидываясь левреткой, и укладывалась в ногах, водрузив тяжелую морду на Настину пятку. Как Виктор ни бился, отучить ее от этой привычки он так и не смог.