Роб Томас - Вероника Марс

В кабинете, освещенном лишь уютным светом торшеров вместо типичного для большинства медицинских учреждений резких флуоресцентных ламп на потолке, царили прохлада и полумрак. Здесь всегда казалось, что уже сумерки. Вероника делала вид, что увлечена женским журналом четырехмесячной давности, скользя взглядом по статье под названием «Двадцать подарков за двадцать долларов для домохозяйки».

– А здесь?

– Крокодил.

Вероника бросила взгляд на отца и на титановую трость у него на коленях. Два месяца прошло с аварии, в которой он чуть не погиб. Кит встречался с помощником шерифа Джерри Саксом, чтобы поговорить о коррупции внутри шерифского управления, когда в них на полной скорости въехала другая машина. Сакс погиб на месте, а Кит уцелел лишь потому, что Логан Экхолз успел вытащить его из машины прежде, чем та взорвалась.

По официальной версии – точнее, по версии, которую шериф Дэн Лэмб скормил журналистам, – Сакс был на прикорме у местного наркоторговца Дэнни Свита и фургон предназначался именно помощнику шерифа, потому что Джерри позволил трем парням Свита пройти по обвинениям в распространении. Это было полным бредом, но местным СМИ было неинтересно копать глубже.

Вероника пыталась вывести отца на разговор об аварии с самого первого дня, но Кит был очень скрытен во всем, что ее касалось, и только повторял: «Это мое дело, а не твое». Это превратилось в своего рода игру между ними. Каждый раз, когда она пыталась разговорить его и вслух гадала, кто мог быть за рулем – Лэмб? другой помощник шерифа? кто-то со стороны? – он так или иначе отмахивался от ее расспросов. Он лишь твердил, что убийца хотел достать Сакса, а не его, так что Веронике стоит забыть об этом.

– Свечка. Кольцо. Зонтик, – отчетливо перечислял Кит. Вероника внимательно посмотрела на отца. Темные лиловые синяки, покрывавшие его тело, поблекли. Но серьезные травмы – сломанные ребра, трещина в тазовой кости, разрыв печени – все еще заживали. Он перенес две черепно-мозговые травмы, включая небольшой ушиб мозга и субдуральную гематому, и несколько недель после аварии реакции у него были замедленными. Когда его состояние стало стабильным, первые дни ему бывало непросто подбирать слова и иногда он зависал на несколько секунд, прежде чем начать говорить. Теперь на большинство вопросов доктора Сабраманьян он отвечал быстро и твердо. Вероника видела, как с каждым словом он чуть больше выпрямляется на стуле, как будто на него оказывает лечебный эффект то, как хорошо он отвечает на вопросы доктора.

– Замечательно, мистер Марс, – в голосе врача, говорившей с оксфордским акцентом, звучало сдержанное удовлетворение. Она улыбнулась, что редко себе позволяла, и собрала карточки в аккуратную стопку.

Вероника отложила журнал.

– Каков будет вердикт, доктор? Он уже как новенький? Можно вывозить его на тест-драйв?

Доктор Сабраманьян повернулась к ней и наградила строгим взглядом из-под очков в металлической оправе. Волосы с проседью она собирала на затылке, а губы красила помадой, оттенок которой – Вероника готова была поспорить – назывался «Никаких возражений». Веронике она была по душе.

– Я бы не стала использовать оборот «как новенький», но ход выздоровления обнадеживает. Как ваша реакция, мистер Марс?

– Быстрее молнии, – ответил Кит, имитируя жест ковбоя, достающего револьвер.

– Перепады настроений, странности, проблемы с логикой? – спросила она уже у Вероники.

– В пределах нормы, – Вероника улыбнулась отцу.

– Хмм, – доктор Сабраманьян сверилась с медицинской картой. – Как заживают остальные повреждения? Тут написано, вы были на приеме у терапевта на той неделе.

– Он сказал, что марафона мне не пробежать, зато можно тихонько сидеть себе за столом и перекладывать скрепки. Я бы хотел как можно скорее вернуться к работе, – добавил Кит, оправляя пиджак. Каждое утро со дня выписки он неизменно одевался в безупречно выглаженные рубашки и повязывал галстук, как будто собирался на работу.

– Хмм, – невролог открыла большой желтый конверт, извлекла оттуда несколько зернистых снимков МРТ и прикрепила их на доску с подсветкой. Включив свет, она взялась за лазерную указку на своем брелоке с ключами. – Что ж, свежие снимки головного мозга значительно лучше предыдущих: отек, как вы сами можете видеть, практически полностью спал…

От облегчения у Вероники помутилось в глазах, и снимки на мгновение показались ей одной смазанной кляксой. Украдкой она вытерла глаза. Только сейчас, когда он определенно пошел на поправку, она поняла, в какой ужас ее приводила мысль, что ее отца могут так запросто отнять у нее. Кроме него, у Вероники никого не осталось. Каждое утро она просыпалась с ноющей болью внизу живота и ждала, когда же все снова вернется в норму.