— Татьяна Андреевна! — нагнал потерпевшую, а по совместительству свидетельницу Купцов. — Нам потребно с вами поговорить. Это обязательно.
— Мне… мне нужно ехать к мужу, в больницу, — растерянно сказала она.
— Что с Николаем?
— Ранен.
— Куда?
— В руки, в ноги… всюду.
— Тяжело?
— Вы… вы отвезете меня в больницу?
— Да, разумеется, — ответил Купцов. — Поехали, у нас «фольксваген» в соседнем дворе стоит. В какой он больнице?
— Сволочи! — тихо и невпопад сказала Татьяна. — Сволочи! Сволочи!
Она оттолкнула Купцова, подбежала к «ренушке» и, замолотив своими маленькими кулачками по крыше также настрадавшегося сегодня автомобиля, истерично заблажила, повторяя одно: «Сволочи! Сволочи! Сволочи! Сво…»
Из окон на нее с интересом пялились соседи.
Заходилась в хриплом лае чья-то шавка…
* * *
Минут сорок спустя Петрухин и Лиса сидели на утопающей в тени сиреневых кустов скамейке. Со стороны они сейчас вполне могли сойти за воркующую влюбленную парочку, кабы не близость скамейки к центральному входу в приемный больничный покой да не отрешенное — выражаясь вычурно, сомнамбулическое — выражение лица Татьяны. Впрочем, иным у человека, своими глазами видевшего посланника собственной смерти, оно по определению быть не могло.
Купцова, как человека деликатного, но одновременно пронырливого, делегировали на разведку с целью установления диагноза, анамнеза и прочих медицинских подробностей. В его и новостей ожидании Петрухин, как человек деликатности чуждый в принципе, пытался раскрутить убитую горем Татьяну Андреевну на первичную оперативную информацию. После недолгого внутреннего сопротивления Лиса, пускай сбивчиво и нехотя, потихонечку «раскручивалась»…
— …Мы снимаем дачу под Зеленогорском. Из-за сына, главным образом. А тут еще эти звонки. Естественно, я постаралась поскорее отправить Валерку из города… И вот сегодня с утра мы к нему собрались. К нему и тете Вере. Это — сестра Николая. Она приглядывает за Валеркой, ну и за дачей, разумеется.
— А почему вы отправились в рабочий день? Это вообще для вас как? Хм… типично?
— Мы с Николаем работаем не за оклад, а за процент от сделки. Так что у нас достаточно свободный график.
— Ясно… Ну-ну, дальше?
— Мы собрались еще с вечера… Помните, какая славная вчера была погода?.. А сегодня утром встали — все серо, мрачно. Уже начинал накрапывать дождик. Где-то погромыхивало… Странно, но никакого предчувствия у меня не было. Вот все говорят — предчувствие! А я ничего не чувствовала. Я даже не видела убийцу. До самого последнего момента я не видела убийцу… Только мы вышли, как вдруг — молния!.. Молния — и я увидела его… Он стоял страшный, черный, в длинном плаще с огромным капюшоном. Как палач… Он стоял и целился прямо в меня. А потом… потом я ничего не помню. Только пули. Пули летели, как майские жуки. А потом… ничего не помню. Только пули. Казалось, я уже мертва… Меня больше нет… А пули все летели, много пуль…
— Пуль и в самом деле было до фига и больше.
Татьяна испуганно вздрогнула и обернулась на голос. И тут же вздрогнула снова, упершись взглядом в суровую физиономию неслышно подошедшего к ним Купцова.
— Учитывая, что один только Николай получил сразу четыре ранения, пуль было много. — Среагировав на эти слова, Татьяна, слабо вскрикнув, покачнулась, и Петрухину, равновесия ради, пришлось приобнять ее за плечи. Усилив тем самым сходство с влюбленной парочкой в кустах сирени. — Нет-нет, ради бога успокойтесь! Я общался с врачом: все четыре — неопасные.
— С этого бы и начинал, горевестник хренов! — проворчал Дмитрий, однако же Лису отпускать не торопился. Тем более, та пока особо не протестовала.
— И что характерно: по одному ранению в каждую конечность. Просто мистика какая-то! — бесстрастно продолжил делиться новостями Леонид.
— Во-во. Учитывая, что у Татьяны в нескольких местах прострелен плащ, но при этом она отделалась всего лишь царапиной, в самом деле чертовщина. Интересно, что за оружие?
— Я же вам говорила — он стрелял из пистолета, — глухо произнесла Лисовец, лишь теперь освободившаяся от мужеской опеки Петрухина.
— Да это я понял. Что из пистолета. Но вот из какого?
— Я слышала, как оперативники, которые меня допрашивали, докладывали начальству, что в соседнем дворе был найден брошенный пистолет имени какого-то товарища Моргунова.
— А может, Марголина? — насторожился Купцов.
— Да. Кажется, они называли именно эту фамилия.
Читать дальше