Андрей Константинов - Решальщики. Развал/схождение

— Само собой, — удовлетворенно подтвердил подошедший Петрухин. — Я бы удивился, кабы оно вышло как-то иначе.

— Дмитрий Борисович! Это совсем не смешно! — Здесь Асеева безутешно уткнулась в купцовское плечо. — Лёня… я… Меня… меня по-настоящему сглазили. Понимаешь?.. Господи! Что же мне делать?..

Деликатно, хотя и нетерпеливо, выждав, когда рыдания сменятся всхлипами, Дмитрий уточнил:

— Яна Викторовна! Надеюсь, вы не забыли обронить сережку?

— Что? Какую сережку?

— Всё понятно. Мы забыли… Значится так: давайте-ка вы сейчас скоренько успокоитесь и максимально соберетесь.

— Дима! Ты же видишь, в каком она состоянии! — заблажил Купцов. — Может быть…

— Не может! — сердито рыкнул Петрухин. — Вы что, забыли, зачем мы сюда приехали? Короче, Яна Викторовна. Вы меня слышите?

— Слышу.

— Вам надо будет вернуться к домофону и попросить нашего прорицателя впустить вас обратно. Поскольку «вы обронили в его квартире сережку».

— Дима, оставь ее в покое! Мы прекрасно справимся сами.

— Не справимся! После истории с Алымовым наш Серафимушка не впустит в свое жилище незнакомого мужика… Ну же, Яна Викторовна, давайте отыграйте бенефис до конца. А после, обещаю, я самолично сниму с вас всякую порчу…

На негнущихся ногах, с двух сторон поддерживаемая решальщиками Асеева покорно возвратилась к подъезду и нажала кнопку вызова.

— Кто? — донеслось в ответ недовольное.

— Серафим, извините, пожалуйста. Это — Асеева… Я… я где-то у вас в квартире сережку потеряла. Кажется…

— Какую еще сережку? Я ничего не находил!

— Золотую… С камушком синим. Такую…

— Ну хорошо. Поднимайтесь — поищем.

Дверь подъезда автоматически приоткрылась, и Петрухин, азартно хватаясь за ручку, скомандовал:

— Так, братцы! Приказ по личному составу за номером «не помню какой». Вы двое — топайте в автобус, пейте валерьянку и дожидайтесь меня. А я выдвигаюсь на встречу с очевидным и невероятным…

Санкт-Петербург, 4 ноября, чт.

Утром красного дня календаря, когда все прогрессивное «россиянское» человечество готовилось приступить (а на Дальнем Востоке — давно приступило) к отмечанию Дня Народного Единства (здесь — в деле борьбы с польскими интервентами), решальщики прикатили в вымерший офис «Магистрали».

Прикатили на встречу, как нетрудно догадаться, с Брюнетом. Каковой нынешнего праздника душою не принимал, предпочитая продолжать «празднично бухать» по старинке — то бишь седьмого числа.

— Востриков служил в ОБЭПе, где специализировался на мошенничествах. В частности, вел дела по предсказателям, гадалкам, целителям и прочей нечисти. И, что естественно, за годы службы обрел весьма качественные знания по предмету. Засим, когда его сократили, решил «поработать по специальности».

— А за что сократили?

— Специально я не выяснял. Но, учитывая, что на пути из милиции в полицию экономический блок терзали, кроили и перекраивали больше всего, в своем горе Востриков был не одинок… Хотя «горе» сие относительное, поскольку зарплата среднестатистического мага всяко выше, чем у среднестатистического полисмена.

— Не «всяко», а на порядок выше! — внес поправку Леонид, вкатывая в директорский кабинет столик на колесиках, сервированный для кофейной церемонии. Так как у брюнетовской секретарши Аллочки сегодня имел место быть законный выходной, часть ее функций Купцов добровольно взвалил на себя. — Кстати, неплохо бы коньячку? В смысле — к кофе.

— Посмотри в баре, там должен был оставаться «Наполеон». Если, конечно, вы же сами его не вылакали.

— Обижаете, Виктор Альбертович. Мы без спросу никогда ничего не…

— Ладно-ладно, — нетерпеливо отмахнулся Брюнет и поворотился обратно к Петрухину. — Ну-ну, и что Востриков?

— А Востриков открыл частный магический салон на дому, зарегистрировав себя в качестве ИП: «Когда хлеба не стало — бабушка ворожить стала». Кстати, магические причиндалы, которые он давеча продемонстрировал нашей Яне Викторовне, любовно собирались им в качестве вещдоков. А по уходу на гражданку — банально стырены.

— Однако и нДравы в вашем богоугодном заведении!

— Да ладно. Как будто в вашем лучше?

— Всё это, безусловно, очень интересно, но сейчас персонально меня куда больше волнует история с Глинским. Этот Серафим-Востриков — он что, всего лишь вытягивал бабки с этой гламурной сучки Ольги?

— Вытягивать-то он вытягивал, — покачал головой Петрухин. — Так же как и с иных прочих. Но есть там один любопытный момент. Который очень уж красиво укладывается в выстраиваемый нами пазл.