Марина Серова: Предчувствие конца

Денис был небрит — щетина отросла настолько, что светлым свалявшимся пухом лежала на щеках. Постричься парню тоже не мешало бы. И еще принять ванну… Вот единственное, чем не пахло от соседа, — так это алкоголем. И это было самым печальным.

Когда человек совершает глупые поступки в состоянии алкогольного опьянения — это одно. Бьет посуду, лупит жену, бросается на соседей… А вот когда подобное случается на трезвую голову — дело плохо. Перед нами либо законченный садист, либо потенциальный пациент психушки, и неизвестно, что лучше… в смысле, хуже.

Денис напал на меня, незнакомого человека, женщину. Скрутил профессиональным приемом и швырнул на пол. Не надо быть семи пядей во лбу для того, чтобы понять: намерения у мужика самые серьезные. У меня остается единственное средство спастись — быстро убедить соседа, что я не представляю для него ни малейшей опасности. Так, срочно вспоминаем правила ведения переговоров с психически больными гражданами. Кажется, пунктом первым там шло «Не провоцировать на агрессию…». В таком случае, своим повторным визитом в квартиру соседей я это правило уже нарушила.

Лежа на полу, я как могла внимательно осмотрела комнату, ища выход из патовой ситуации. Похоже, соседи-пенсионеры сдали свою квартиру вместе с мебелью. Вон тот до неприличия продавленный диванчик я хорошо помню, а в этом устрашающем сооружении со старомодным названием «сервант» громоздились сущие горы разнообразной посуды, собранные пенсионерами за долгую трудовую жизнь. Сейчас вся эта красота — чашки, синие снаружи и золотые внутри, тарелки с надписью «Общепит» по ободку и скульптуры, изображающие группы пионеров, сплошным ковром осколков покрывала центр комнаты.

Новым жильцам принадлежало немногое. К примеру, фотография светловолосого мальчика лет пяти с траурной черной лентой по краю.

— Слушай, развяжи меня, а? — попыталась я наладить контакт. Судорожно вспоминая правила общения с психами, я выудила из памяти, что следует как можно быстрее перехватить инициативу. «Можно, я встану?» — «Ну встань». — «А можно, я позвоню?» — «Звони». — «А в больничку поедем?» — «Поедем…»

Ну, это идеальный вариант развития событий. Впавшую в старческий маразм старушку так еще можно утихомирить. А вот двухметрового амбала, причем бывшего спецназовца… В общем, прогноз явно неблагоприятный. Но перехватить инициативу все равно необходимо. Потому что, если рулить ситуацией буду я, то нас ждут переговоры и мирный исход конфликта. А вот если позволить Денису перехватить инициативу, то он еще, чего доброго, решит меня на ленточки порезать… Нет, такой футбол нам не нужен…

— Развяжи, я уйду к себе. Даже полицию вызывать не стану. Прости, что побеспокоила. Ну извини, Денис… как тебя по отчеству?

Я вопросительно уставилась на амбала. Так, если он мне сейчас сообщит свои паспортные данные, дело в шляпе. Это будет означать, что сосед относительно вменяем и готов к переговорам.

Но вместо ответа я получила удар ногой под ребра. Спасибо, конечно, что он пришелся не на раненый бок, а на здоровый, но все равно мне хватило. На секунду я потеряла сознание.

Ну то есть это мне так показалось, что на секунду. Потому что по ту сторону сознания времени вообще не существует, это знает всякий, кто там побывал. Очевидно, прошло не меньше пяти минут до того момента, как я пришла в себя, потому что ситуация изменилась.

В нашей компании прибавился еще один персонаж. Неподалеку от меня на полу сидела худенькая женщина лет тридцати, в белой, залитой кровью ночной рубашке, босая, с синяками по всему телу. Больше всего она походила на узницу концлагеря. Очевидно, это была жена Дениса…

Сам буйнопомешанный методично отрывал от стены книжные полки, заставленные всякой макулатурой. Полки были привинчены на совесть. Даже такому амбалу требовалось некоторое усилие, чтобы выдернуть из стены здоровенные дюбели. Денис громко, с присвистом дышал, пот катился по его кирпично-красному лицу. Но своего занятия сосед не прекращал — как будто выполнял какую-то осмысленную работу.

— Эй! — негромко окликнула я женщину. — У меня в правом кармане мобильник. Вызовите полицию, только тихо.

Женщина отчаянно замотала головой, отчего ее короткие светлые волосы окончательно растрепались.

— Нельзя! — громким шепотом сообщила мне супруга психа.

Так, делаем выводы. Сосед абсолютно невменяем. Ни о каких переговорах и речи быть не может. Надо валить его, причем жестко и, возможно, окончательно. Жена его — жертва жестокого обращения — мне не помощница. Непонятно только — то ли женщине нравится, когда ее избивают, то ли — что куда вероятнее — бедняга запугана до состояния овоща.