Анатолий Степанов - Парад теней

- Что с тобой?

- Да ничего! - откликнулся он и энергично, показывая, в какой он замечательной форме, лихо закинул ногу на ногу. И, естественно, носком ботинка задел столешницу низкого столика. Все задребезжало, но ничего не разбилось. Все же Михаил Семенович чисто автоматически пробурчал:

- Посади кой-кого за стол, оно и ножки на стол...

- Поосторожней со мной, носитель народной мудрости, - нестрашно предупредил Константин и на этот раз зевнул. - О чем вы для меня непонятно журчите, дорогие мои москвичи?

- Мишка меня уговаривает не отменять намеченные концерты, - серьезно ответила ему Даша. - А я и подумать сейчас не могу, что буду петь.

- Значит, я тебя не услышу, - заметил Константин и вдруг оживился. - А ты представляешь, восемь лет не только не видел тебя, но и не слышал.

- Не слушал, - жестко уточнила Даша. А он внес полную ясность:

- Не хотел слышать. А сейчас послушал бы.

- Извини. Не могу сегодня. Даже для тебя.

- Твое дело, конечно, - обиделся Константин.

- Мое, - подтвердила Даша, строго поджав губы. Обиделась ответно.

Михаил Семенович с зоологическим изумлением переводил свой взор с идиота на идиотку. Ну идиот, допустим, темный, только что из-за бугра, но идиотка-то могла додуматься. О чем он ей и сообщил:

- А видак для чего? - И поднялся. - Какой поставить? Юбилейный?

Ответная обида была вмиг забыта. Даша заискивающе, высоким детским альтом спросила еще дувшегося Константина:

- Осенью исполнилось десять лет, как я на эстраде. Если честно, конечно, то несколько больше, но во всяком случае осенью мой юбилей этот отмечали. Я весь вечер пела. Хочешь послушать? Запись вживую.

Михаил Семенович воткнул в видеомагнитофон кассету, включил его, включил японский с громадным, заметно изогнутым экраном телевизор и, усевшись, пультом нашел нужный канал.

А какой она была полгода тому назад! После вступительных подношений юбилейных букетов, оставшись на сцене только с аккомпанировавшей группой, Дарья взялась за любимое дело. Песни были разные: хорошие и, мягко говоря, похуже, с настоящими поэтическими текстами и на ужасающие до паранойи слова с бесконечными модными ныне убогими повторами, но все это было неважно. Важно и восхитительно то, что на эстраде была Дарья. Она не пела песни, она пела себя. Свой безудержный темперамент, свою счастливую ярость, свое неостановимое озорство и открытое, почти беззащитное кокетство. Свой маленький мир она делала громадным и дарила, дарила, дарила его всем, выплеснувшись до дна.

Когда в конце первого отделения на сцену полезли с поздравлениями коллеги, которые - каждый по отдельности- безудержно рвались к оригинальности в своем восхвалении Дарьи, Константин попросил Михаила Семеновича:

- Выключи пока, а, Миша?

- Надоело? - твердо зная, что это не так, предположила Дарья.

- Вот такой ты была, когда мы с тобой познакомились,- вспомнил Константин. - В жизни.

- А теперь все - туда. Только туда, - Даша легким кивком указала на продолжавший юбилейное безумство экран. Экран безумствовал потому, то Михаил Семенович и не думал выключать его. Пригревшись в кресле, он сладко спал, во сне расплывшись в блаженной улыбке. Нравилось ему Дашино искусство. Даша встала, подобрала с пола пульт, выпавший из ослабевшей руки поп-магната, и выключила телевизор.

- Ты - замечательная артистка, Даша, - убежденно сказал Константин.

- Певица, - поправила она, усаживаясь рядом.

- Певицы - в Большом театре, - не согласился он. - А ты - артистка. От первородного понятия арт - художество.

- Каким ты был, таким ты и остался, - максаковским голосом спела Даша и рассмеялась. - Но не орел степной и не казак лихой. Начитанный мальчик из интеллигентной семьи. Даже пятнадцать лет плебейского футбола этого мальчика выбить из тебя не смогли. Как папа с мамой, Костя?

- Ты же знаешь, они семь лет назад в Ялту переехали. Квартиру поменяли, я малость доплатил, и стали они владельцами шикарного дома по соседству с чеховской дачей. А теперь то воды нет, то электричества. И газа опять же.

- Вот ведь несчастные. А ты им вернуться не поможешь?

- Если бы не отцовская астма, разве они из Москвы уехали бы?

- У кого астма? - всполошенно спросил хриплым голосом проснувшийся Михаил Семенович.

- Ты спи, спи. Не у тебя, - успокоила его Даша.

- Да не хочу я спать! - возмутился Кобрин. - Выпьем, а?

- Если только посошок на дорожку, - без энтузиазма согласилась Даша, а Константин попросил у энергичного после краткого оздоровительного сна Мишани: