Анатолий Степанов - Парад теней

- Дай сюда, - жалобно взмолился Михаил Семенович.

Константин отдал ему газету, и продюсер жадно начал читать. Дарья, откинувшись на сиденье, полулежала с закрытыми глазами. На худом лице ее явственно обозначились твердые желваки. Константин осторожно погладил откинутую на сафьян безвольную ее ладонь. Она вздохнула, открыла глаза и обеими холодными руками вцепилась в его предплечье. Видимо, считала, что он - единственная ее защита теперь. А Михаил Семенович читал и читал. Вплоть до Ломоносовского проспекта.

Вошли в дом молча, и только в столовой продюсер подал голос: распорядился насчет того, чтобы принесли выпить и поесть. Молча помыли руки, уселись за стол. Михаил Семенович разлил водку и прошептал:

- Что ж это такое?

Ему не ответили. Константин поднял старинный хрустальный лафитник:

- Мир праху всех убиенных.

Не чокаясь, выпили до дна. Кобрин поставил пустой лафитник на стол, обхватил голову обеими руками и повторил свой вопрос:

- Что ж это такое?

- Все-таки придется тебе, Мишаня, входить в долю к Кириллу Евгеньевичу, - вздохнул Константин.

- Нет уж! - яростно возразил Михаил Семенович, резко и точно разливая из графина по лафитникам. - У него свои дела, у меня - свои. И я своими буду заниматься сам.

- Всех своих врагов в порошок сотрешь? - горько поинтересовалась Даша.

- И сотру! - бодрился продюсер. Поднял лафитник: - Смерть врагам!

- Хватит смертей! - закричала Даша. Испуганный Михаил Семенович тут же заверил ее:

- Я же фигурально!

Константин положил свою ладонь на ее запястье и предложил свой тост:

- За то, чтобы все было хорошо.

- Очень хочется, но вряд ли, - помотала головой Даша.

* * *

Старинные английские напольные часы - одна из немногих уцелевших реликвий дома Горбатовых - трижды ударили в свои колокола. Кирилл Евгеньевич поднялся с бокалом вина (он пил только сухое) и, молча постояв, дождался полной тишины.

- К глубокому моему сожалению, мне, как вы знаете, придется сейчас уйти. Дела, дела, дела! - вдруг взъярился он. Но, глубоко вздохнув, задержал дыхание и взял себя в руки.- Давайте не забывать Даню, родные мои. Давайте не забывать нашу вину перед ним. Если мы это забудем... - Не договорив, он одним глотком опорожнил бокал. Притихшие родные и близкие послушно последовали его примеру. Глава клана выбрался из-за стола. Высокая, тонкая, словно с картинок прерафаэлитов, его жена Ксения последовала за ним.

В прихожей, поправляя на нем воротник плаща, она прижалась щекой к его груди.

- Когда тебя ждать?

- Не знаю, милая. - Он взял ее за плечи и, не глядя в глаза, с привычной лаской осторожно поцеловал ее в лоб.- Управишься здесь без меня?

- Управлюсь, - пообещала она.

"Тойота" повертелась по Басманным и остановилась у особняка, который явно подвергался щедрому капитальному евроремонту. Горбатов ухватился за ярко начищенную бронзовую ампирную ручку, открыл тяжелую дубовую дверь и вошел в белый с золотом вестибюль свой галереи. Служительница (она же кассирша) тотчас поднялась из-за строгого, красного дерева, стильного стола и скорбно (была в курсе трагических событий) и с достоинством (высшее образование) поздоровалась с шефом.

- Как наши дела? - дежурно поинтересовался Горбатов, поднимаясь по мраморным ступеням. Она ответила ему уже в спину:

- По-моему, хорошо.

Он шел через залы. Он любил их, любил и картины, развешанные по стенам им самолично. Любил, как взрослых детей, которые рано или поздно уходят из дома. Здесь почти не было случайных посетителей: по залам бродили знатоки и агенты богатых клиентов - тоже знатоки, но пожиже знатоков-бессребреников. Знатоки-бессребреники учтивыми молчаливыми поклонами приветствовали его.

Кабинет на двоих был обставлен карельской березой. Два дивана с высокими закруглявшимися спинками, четыре кресла-корытца, круглый стол в окружении изящных стульев. Два бюро у глухих, без окон, стен. За одним из них сидела молодая женщина и что-то старательно - не на компьютере, а ручкой - писала. Компаньонша и совладелица Галина Васильевна Прахова обернулась на звук открываемой двери, увидела Горбатова и резко встала. Спросила тревожно:

- Ну как ты?

- Я-то в порядке... - Он стоял у круглого стола и изучал изысканный черно-желтый рисунок столешницы. Она подошла к нему. Он поднял на нее глаза, и она догадалась, что он совсем не в порядке.

- На похоронах была Дарья, - вдруг ни с того ни с сего сообщил Горбатов.

- Что, эта сучка и дура почувствовала свою вину?