Анатолий Степанов - Парад теней

- Надо что-то делать?

- Надо, азиат ты мой ненаглядный, надо, - подтвердил Демидов и поднялся со скамьи. Через голову, скорее, даже над головой вьетнамца посмотрел на ту сторону Москвы-реки.

- Что надо делать? - уже уточнял трудолюбивый азиат.

- Уберем их, ходя? - как бы посоветовался с ним Демидов.

- Уберем, уберем, - радостно согласился старший.

- Ну, раз ты так решил - уберем обязательно. - Демидов потянулся, взмахнул кругообразно руками, повел плечами, словно сбрасывая со спины надоевшую ношу, хлопнул счастливого вьетнамца по плечу. - Тогда пошли.

Понимая это "пошли" как начало операции, добросовестный исполнитель опять попросил конкретных указаний:

- Куда?

- Я водку жрать, а ты собачек кушать! - сострил Демидов. Поняв, что господин изволил пошутить, старший охотно осклабился - глаза ушли с лица, все тридцать два зуба наружу - это он считал, что улыбается.

Владимир Игнатьевич шел по главной аллее, а три маленьких человечка почтительно сопровождали его.

* * *

Маета привела Махова в этот прозрачный весенний день в министерство: по суетным его делам необходимо было заглянуть в свежую всероссийскую сводку. От дежурного он вышел в десять часов двенадцать минут. Но под сень Ленина, уверенно стоящего на головах революционных рабочих, крестьян, солдат и матросов, уже собирались истовые последователи марксизма-ленинизма. Портреты основоположников, лики нынешнего потного вождя... Сине-белые по весне лица беспрерывно заходившихся в ярости стариков и старух на фоне кроваво-красного игрища знамен казались тотемными масками.

Махов, у которого было время, прошел сквозь их ряды, еще раз пытаясь понять природу бешенства старшего поколения и цели малых вкраплений в эти ряды азартных молодых людей. И старые и молодые рвались к неведомым битвам, им хотелось уничтожить, стереть с лица земли, развеять по ветру. Кого неважно, ибо все, кроме тех, кто собирался сегодня у ног Учителя, виноваты. Махов старался их понять и не понимал, потому что, по его мнению, нормальный человек не сможет выжить долго в яростном постоянстве вражды и нетерпимости. Ему было жалко митингующих в их ущербности, а они, отчужденно расступаясь перед ним - уверенным, благополучным, хорошо одетым,ненавидели его.

Машину Махов отпустил - до спиридоновского дома хотелось дойти пешком. Вниз по Крымскому валу, через Крымский мост, по ступенькам на Кропоткинскую набережную и с набережной в крутой Остоженский переулок. Без трех минут одиннадцать Махов повернул рычажок старинного дверного звонка, по окружности которого было написано "Прошу крутить".

- "Съезжалися к загсу трамваи, там красная свадьба была. Жених был в своей прододежде, из блузы торчал профбилет!" - выразительно исполнил куплет романса, который певал когда-то Олег Баян, персонаж пьесы "Клоп", известный журналист-обозреватель Александр Спиридонов, хозяин квартиры. И пред ложил: - Предъявите, будьте добры, профбилет, господин хороший.

- Здравствуйте! - спешно поздоровался Махов: - Все в сборе?

- Здорово, Леонид, - откликнулся Спиридонов. - Усе. Только тебя и миллиардера ждем.

Сбор всех частей. На диване у журнального столика сидели Казарян с Кузьминским и по праздничному делу баловались сухинцом. Смирнов из кресла без зависти и слегка презрительно наблюдал за их детскими играми в ожидании более выразительных развлечений. В парном кресле устроился было маховская ныне правая рука капитан Игорек Нефедов, но при виде начальства тотчас вскочил. Лидия Сергеевна и хозяйка квартиры Варвара Владимировна, стоя на балконе и будто бы любуясь московской панорамой, оживленно сплетничали. На одном из трех кожаных индийских пуфиков, вытянув ноги и опершись спиной о длинный египетский комод, распластался усталый Сырцов.

- Садитесь, товарищ полковник, - предложил, отступая от кресла, Нефедов.

- Нет уж! - темпераментно возразил Махов и бухнулся на диван между Казаряном и Кузьминским. - Я - к сухарю. Кончил дело - гуляй смело.

- Ха! - выразил междометием свое неодобрение маховскому легкомыслию Смирнов.

- Не понял, - невинно признался Махов.

Но тут прозвучал антикварный звонок, позволивший бывшему полковнику отделаться загадочным:

- Сейчас поймешь.

Вкатившись и поздоровавшись общим поклоном, Борис Евсеевич Марин произнес, не садясь, краткую, но внушительную речь:

- Судя по тому, что в этот чудесный весенний и отчасти праздничный день мы вынуждены... - Марин дал понять, что и он вынужден заниматься делами, - ситуация в вашем расследовании приобрела если не критический, то в любом случае серьезный характер. Вы вежливо, но настойчиво потребовали моего присутствия на, как выразился Александр Иванович, летучем совещании.