Анатолий Степанов - Парад теней

- Да говорите же! - перебив криком, взмолился Кирилл Евгеньевич.

Тогда Сырцов без подготовки произвел залп из всех орудий:

- Пистолет "ТТ", который, в сущности, и стал причиной смерти Дани, был передан вашему брату Гали ной Васильевной Праховой.

- Я не совсем понял вас... - проблеял, чтобы что-то сказать, раздавленный Кирилл Евгеньевич.

Выложив главное, Сырцов успокоился. Назад теперь не вернешься.

- Тогда по порядку. - Он присел на стул и положил ладонь на кисть горбатовской руки, вцепившейся в колено Кирилла Евгеньевича. - Пистолет был тайной собственностью известного вам частного детектива Рябухина. По просьбе Антона Николаевича Варицкого Рябухин передал ему этот пистолет. Варицкий вручил пистолет Праховой. В день отлета Даниил навестил Галину Васильевну здесь, в галерее. Вот и все.

- Он не был здесь тогда, он не был! - стараясь сам поверить в то, что говорит, яростно возразил Горбатов. - Галя бы мне сказала, обязательно сказала!

- Светлана хорошо помнит этот визит, Кирилл Евгеньевич, потому что тогда она видела Даню в последний раз. Спросите ее.

Будто по сырцовской команде появилась Светлана с громадным листом оберточной бумаги, двухметровым пластиковым пакетом и твердым, как точильный камень, плоским мотком скотча.

- Я все приготовила, Кирилл Евгеньевич, - доложила она от дверей. Горбатов глянул на Сырцова расширенными от ужаса глазами и резким движением скинул со своей руки сырцовскую ладонь. Руки ему были нужны для того, чтобы охватить голову. Согнувшись и прикрыв десятью пальцами глаза, он глухо сказал:

- Потом, Света, потом. Мы попозже заглянем в кабинет.

Светлана вопросительным взглядом обратилась за разъяснениями к Сырцову. Тот мелко покивал и поджал губы: иди, мол, к себе, девочка, не до тебя сейчас. Светлана тоже поджала губы. В обиде. И ушла.

Сырцов и Горбатов сидели рядком в молчаливом безразличии, как в очереди к зубному врачу. Каждый со своими болячками. Вдруг Кирилл Евгеньевич порывисто вскочил, подбежал к "Двойному портрету в красном", неумело сорвал его со стены и, неровными быстрыми шагами вернувшись к стульям, поставил картину Сырцову на колени.

- Возьмите ее, Георгий, - беспамятно бормотал он. - В благодарность за все. Берегите ее, и пусть она будет память о Дане, да и обо мне. Хотя что вам обо мне вспоминать? Таких безмозглых, слабых и слюнявых кретинов не вспоминают. Повесьте ее на стену и смотрите, смотрите, и вы поймете, как надо видеть этот мир. Так, как видел его Даня.

Сырцов встал, держа картину в руках. Осторожно спросил:

- Я могу быть вам чем-нибудь полезен, Кирилл Евгеньевич?

- Вы уже сделали все, что могли, - сказал Горбатов и, вдруг испугавшись, что Сырцов его неправильно поймет, без паузы пояснил: - Вы сделали все, что было нужно мне, вам, Гале... - Сказал, напрягся и вдруг заторопил, заторопил Сырцова, как засидевшегося гостя: - Идите, идите, Георгий!

Толкая Сырцова в спину, он довел его до выхода и с порога смотрел, как Сырцов, пристроив неупакованную картину на заднее сиденье, садился за руль джипа.

Сырцов включил зажигание и глянул на внутреннее зеркало заднего обзора. Две женщины в одном красном в три глаза укоризненно смотрели на него.

* * *

Кирилл Евгеньевич вошел в приемную, остановился, стараясь понять, куда он пришел, так до конца и не понял, невидяще посмотрел на Светлану и проследовал в свой или, точнее, в их с Галей кабинет. Светлана успела спросить у его спины:

- А где Георгий Петрович? Я все приготовила...

Но он, не ответив, прикрыл за собой роскошную тяжелую дверь. Постоял недолго посреди такого обжитого, такого уютного служебного обиталища, а потом, отодвинув стул, сел за круглый стол. Вновь обхватил руками голову, недолго постонал без слез и все-таки заплакал. Слезы капали на стол. Кирилл плакал и рассматривал выпуклые прозрачные маленькие лепешки на лакированной карельской березе.

В половине двенадцатого Горбатов вышел из кабинета и предупредил Светлану:

- Я буду через полтора часа.

В двенадцать Кирилл Евгеньевич своим ключом открыл дверь дома свиданий. Он задержался в прихожей, разглядывая себя в громадном зеркале, и увидел заплаканного слабака-интеллигента.

- Это ты, Кира? - раздалось звучное жизнелюбивое сопрано. - Дождалась наконец-то.

Он знал, откуда донесся этот голос. Горбатов пригладил волосы и решительно направился в спальню.

Галина ждала его в одной ночной рубашке. Она сидела на кровати, и темные соски ее огромных грудей в воинственном предвкушении торчали сквозь полупрозрачный шелк.