Анатолий Степанов - Заботы пятьдесят третьего года

Прокол. Казарян, лежа на тюках, отдыхал.

- Что ж, будем наводить порядок, - сдаваясь, решил Ларионов. Придется.

Казарян открыл глаза. Он лежал на спине и поэтому посмотрел вверх. Не прикрытые потолком переплетения кровельного крепежа увидел он.

- Мы верх не смотрели, - хрипло кинул Казарян.

- А как они туда могли забраться? - спросил один из пареньков.

- Меня интересует, как мы туда заберемся, - жестко ответил Ларионов.

- Во дворе лестница, - предложил однорукий начальник охраны, единственный человек из артели, который знал об операции и участвовал в ней.

Паренек лез вверх по пружинящей лестнице. Все, задрав головы, смотрел вверх. Паренек пошел по центральной балке.

- Есть! - тихо (он знал, что его услышат) сообщил паренек.

Гора с плеч. Удача. Большая удача - маленькое счастье. И лежащий на тюках Казарян попросил капризно:

- Можно, я посплю?

На работу Леонид Михайлович Берников пришел с чемоданом. С таким же, какой обнаружили при обыске склада. К окончанию рабочего дня услужливый Дудаков-Хохлачев подогнал к проходной таксомотор, и Берников с одним из чемоданов-близнецов уселся в таксомотор к Дудакову-Хохлачеву. Поехали на Хорошевское шоссе, где у собственного своего домика их ждала с чемоданом Зинка-путешественница. Забрали Зинку и покатили на Казанский вокзал. У центрального подъезда Берников расплатился с таксистом, а Дудаков-Хохлачев разыскал носильщика с тележкой, куда уложили весь багаж (три чемодана).

У девятого вагона поезда Москва-Новороссийск Зина предъявила проводнице билет. Дудаков-Хохлачев взял Зинкины чемоданы, а Берников тот, что вынес с территории артели. Фотограф, фиксировавший каждое соприкосновение Берникова с этим чемоданом, щелкнул затвором аппарата в последний раз. К троице у вагона подошла четверка молодых людей.

За этой жанровой сценкой издали наблюдали Смирнов и Казарян.

- Чемодан после церемонии - сразу же к Лидии Сергеевне, распорядился Смирнов. - Пусть пальчики Сырцова поищет на предметах. А то у нас против него - одни лишь косвенные. Зинаиду напугайте до смерти и отпустите. Берникова и Дудакова трясите по отдельности. Первым - Дудакова. В паре - ты и Сережа. Ему сразу объяснить, кто он такой на самом деле. А Берникову полезно часа три в одиночестве подумать.

- А ты?

- А я подойду, когда вы Берникова разогревать начнете. Часам к двенадцати ночи. У меня еще встреча с Грошевым в ОБХСС.

...Дудаков покорно грузил чемоданы обратно на тележку. Зинка плакала, Берников возмущенно размахивал руками. Но молодые люди поторопили их, и кавалькада тронулась с перрона по боковому выходу, у которого ожидал финала операции спецтранспорт.

- Сколько вы ему можете отсчитать? - спросил Грошев.

- Если постараться, то восьмерик. Коллекция Палагина имеет государственное значение.

- Ну и ладушки! - обрадовался Грошев. - Ему достаточно, как ты считаешь? У нас ведь пока только подозрения, наметки, фактики мелкие вразброс. Не уцепим мы его серьезно по хищениям. Да и преждевременно активно включаться, можно всю компанию распугать. Тогда концов вообще не найдешь. Так что по Берникову действуйте пока одни, а?

- Клиент-то общий, - напомнил Смирнов.

- Клиент-то общий, но уголовное дело одно. Ваше дело.

- А капиталы его, и не малые, судя по всему, не ваши?

- "Деньги были наши, стали ваши. Это дело перекурим как-нибудь", внеся легкие коррективы в блатную песню, спел Грошев и рассмеялся, довольный собственным остроумием.

- Что ж, перекурим, - согласился Смирнов и достал папиросы. Закурили. Смирнов огляделся, осматривая грошевский чертог. - У тебя кабинет побольше моего будет.

- У меня же бумаг - ого-го! - воскликнул Грошев. - Если их по листочку выложить, можно весь земной шар по экватору опоясать.

- Этим и занимаешься?

- Чем - "этим"?

- Опоясыванием.

- Ну ладно, Смирнов! Когда мне Берников понадобится, я его из лагеря по этапу вызову. А сейчас отложим это дело, ладно?

К ребятам идти было еще рано, и он решил прогуляться. По Петровскому бульвару спустился к Цветному, добрался до Неглинной и зашел в кафе "Арарат".

Устроился на диванчике со светлой полосатенькой обивкой, сделал заказ и стал рассматривать подсвеченную снизу стенную роспись: пейзажи с обязательным Араратом, на пейзажах трудились жизнерадостные армяне.

Смирнов съел пару изящных полупрозрачных чебуреков и запил их стаканом холодного "Эчмиадзинского". Кинуло в сон, он подремал слегка. Подремав, посмотрел на часы. Было ровно двенадцать. Армяне вон трудятся, пора и ему.