Анатолий Степанов - Заботы пятьдесят третьего года

Добрый Костя Крюков разрешил, и шустрая юная смена подключила к его проводке радиолу и двухсотсвечовую лампу. Музыка уже звучала, но еще не танцевали: рано, только-только подползали сумерки. В их объявляющейся серости вдоль акаций и молодых тополей Малокоптевского с гулом метались ошалевшие майские жуки. За ними, стараясь сбить их содранными в ажиотаже рубашками, носились не менее ошалевшие пацаны.

Здесь под небом чужим я, как гость нежеланный,

Слышу крик журавлей, улетающих вдаль...

- рвался с самодельной, из рентгеновской пленки сделанной пластинки вольнолюбивый голос Лещенко. Вообще-то с репертуаром танцулек было худо. Борясь с тлетворным западным влиянием, промышленность, выпускавшая пластинки, внедрила в массы падекатр и краковяк, и поэтому массам приходилось пользоваться довоенными Утесовым, Шульженко, Козиным и Эдди Рознером.

Они сидели на округлой туше локомобиля, ощущая задами еле заметную неровность чугунной поверхности. Они сидели на локомобиле и сверху рассматривали отрочество и юность - свое прошлое. Алик, Лешка Без, Виллен Приоров. Чтобы неунизительно помириться с Саней, всех собрал Алик.

Любовь нечаянно нагрянет,

Когда ее совсем не ждешь.

И каждый вечер сразу станет

Так удивительно хорош,

- раскрыл молодежи смысл происходящего Леонид Утесов, и танцы начались. В основном шерочка с машерочкой, но иногда и храбрец лет семнадцати попадался. Конечный продукт бифукаторства от соприкосновения с существом иного пола впадал в ужас. Потея, он преодолевал его, на то он и храбрец.

Нет, не на храбрецов надо было смотреть. Смотреть надо было на нежных и трепетных дев, которых они последний раз видели лет пять назад прыгающими через веревочку.

- Кадры растут, как грибы, - глубокомысленно и мрачно заметил Лешка Без.

- А вон блондиночка в голубом, чья это? - спросил Виллен.

- Макаровых, - ответил всезнающий Алик.

- Гляди ты! - обрадовался Виллен. - Вроде недавно я на Ольгу глаз клал, а теперь и соплячка Наташка на подходе! Передовое семейство.

Алик поднял руку, призывая к вниманию, и, точно поймав момент, три взрослых обалдуя оглушительно запели вместе с Утесовым:

Сердце, тебе не хочется покоя.

Сердце, как хорошо на свете жить.

Сердце, как хорошо, что ты такое!

Спасибо, сердце, что ты умеешь так любить.

Танцевавшие тотчас, как в игре "Замри!" застыли на месте, ответственный за музоформление кинулся менять пластинку, а из голубятни на рев явился Костя Крюков, строгавший там что-то по голубиному хозяйству.

- Завидно? - поинтересовался кто-то сверху. - Лезь к нам!

"В парке Чаир распускаются розы..." сладко понеслось с новой пластинки. Костя молча вскарабкался на локомобиль, страстно потянулся, зевнул, лязгнув стальными зубами, передернулся от озноба и, послушав музыку, спросил:

- Хорошо?

- А то! - отвечал Лешка Без.

- Саню ждете? - спросил догадливый Константин.

- Его, - подтвердил Алик и вдруг обрадовался страшно: - Гля, еще один!

Войдя во двор, остановился, в нерешительности осматриваясь, Ромка Казарян.

- Кондехай, сюда, вертуха! - по-блатному заблажил Алик. Роман обернулся на крик, направился к ним.

Ответственный врубил лампу под жестяным рефлектором, и танцующие отделились от остального мира четким световым конусом. Роман влез на локомобиль и спросил тонким голосом:

- Терем-теремок, кто в тереме живет?

- Я - мышка-тихушка, - признался Алик.

- Я - лягушка-мокрушка, - продолжил игру в воровские профессии Виллен, но Костя Крюков раздраженно прервал эти игры:

- Шуточки, у вас, фрайера!

- Так их, Костя, - одобрил его Роман. - Фрайерам все шуточки. Санятка где?

- Ждем! - ответил Алик.

- Он с тобой утром беседовал? - только у него спросил Роман.

- Беседовали, беседовали! - ответил Алик.

- Ясненько. Следовательно, ты Стручка не опознал.

- Какого еще Стручка?

- Созревшего. Для всяких веселых дел.

- Любите вы, милиционеры, загадками говорить.

- Ладно, Алик, можешь не придуриваться. Я все понял.

- Не вяжись ко мне, мент! - потребовал Алик, на заднице, как с горки, съехал вниз по чугунной покатости локомобиля и кинулся в танцы.

Молодежный коллектив вибрировал в фокстроте пятнадцатилетней давности. Алик оком завсегдатая "Спорта" выбрал девицу поперспективнее и пошел с ней преследуемым комсомолом стилем.

- Ты - Фарида? - догадался он про партнершу в танце.

- Ага.

- А Тайка что же на танцы не ходит? - это он про ее молодую тетку.

- Она замуж вышла.