Станислас-Андре Стиман - Приговоренный умирает в пять

повернули оружие в ее сторону, рассчитывая, что в первую очередь подозрение падет на меня...

От ударов Лазарь оправлялся быстро - это он доказал еще на процессе. С улыбкой на губах, но с холодным взглядом он не спеша закурил новую сигарету.

- Не мелите чепухи, папаня! Госпожа Лежанвье давала мне на карманные расходы столько, сколько у вас мне никогда не удавалось вытрясти. Кто будет убивать курицу, которая несет золотые яйца?.. К тому же она лучше, чем кто-либо, знала, что я никогда не смог бы жениться на Жоэлле. Я женат.

- Что?

- Скажем так: женат вторично. Вы мне не верите? Напрягите память, дорогой мэтр! Вспомните наш первый разговор в вашем кабинете, сразу после моего блестящего оправдания! Я говорил вам об алиментах, которые должен выплачивать первой госпоже Лазарь. Нынешняя же, чахоточная, сейчас дышит горным воздухом в Давосе.

- Но в таком случае...

- В таком случае у госпожи Лежанвье не было никаких оснований опасаться, что я ее оставлю, дорогой мэтр! Чтобы уж вам все стало ясно, это я по ее наущению начал открыто проявлять интерес к вашей дочери. Чтобы сбить вас с толку, чтобы вы не строили предположений относительно нас с Дианой... - Лазарь вынул сигарету изо рта, сдул пепел. - Однако время поджимает, уже, наверное, половина восьмого... Итак, я провел почти всю вторую половину дня в "Ивняке", вы - в своем кабинете на авеню Ош. Физически каждый из нас имел возможность наведаться сюда и укокошить госпожу Лежанвье, если не будет доказано, что она была убита под вечер... Так что предлагаю вам gentlemen's agreement [Джентльменское соглашение (англ.)]: я заявляю, что звонил вам около пяти часов в Париж, а вы - что звонили мне в "Ивняк" минут двадцать спустя. Но это еще не все. Сюда мы вернулись вместе, оба услышали выстрел, находясь в вашем кабинете, вместе обнаружили тело. За малышку Дото не беспокойтесь. Она подтвердит.

- Почему?

- Я знаю, как надо ее просить.

Лежанвье не мог отвести глаз от Дианы. Лежащая вот так, в юбке, задравшейся до подвязок, отныне и навек не способная произнести: "Мой дорогой мэтр", она казалась ему чужой. В нем зародилось и постепенно полностью им овладело не желание и не любовь, а совсем иное чувство.

Между тем Лазарь нагнулся и подобрал небольшой предмет: мелкокалиберную пулю, выплюнутую "Лилипутом-4,25".

- Ну так что? Сойдемся на самоубийстве, папаша? - нервно бросил он. Гребем в одной лодке - или как?

- Или как, - отозвался Лежанвье. И немного погодя глухо добавил: Каждый за себя.

Глаза у Лазаря сузились. Потом он усмехнулся и полез в карман.

- Жаль, папуля! Вас жаль!.. Узнаёте это? Лежанвье удивился:

- Мой револьвер, который лежал в запертом ящике моего стола! Когда вы его у меня стянули?

- Во время визита вежливости, на следующий день после процесса, когда вы пошли открывать дверь госпоже Лежанвье... С вашим вспыльчивым характером вы запросто могли схватиться за него и продырявить мне башку, что было бы весьма нежелательно... Ну-ка, отступите чуток... Знаете, что я сейчас сделаю?

- Нет, - прохрипел адвокат, покрытый ледяным потом.

- Поверьте, я очень сожалею, папуля, но вы сами меня вынуждаете... Убийственная пулька, по счастью выскочившая наружу,-у меня в кармане... Все будет тип-топ. Я повторно убью госпожу Лежанвье, но уже из вашей пушки, постараюсь, чтобы пуля прошла тот же путь, что и первая: левая грудь, правое легкое, правая лопатка, - но она проделает дыру пошире... Дыру, подписанную Лежанвье... После этого вы можете сколько угодно бить себя в грудь и клясться в своей невиновности...

Лежанвье так никогда и не понял, как именно он ударил: то ли кулаком в подбородок, то ли ребром ладони по горлу, но Лазарь, растянувшийся во весь рост рядом с Дианой, не шевелился...

Адвокат забрал свой револьвер и сунул его в карман, откуда он при первой возможности должен был перекочевать на свое привычное место - в ящик его письменного стола. Даже если предположить, что его обыщут и найдут при нем оружие, это не будет уликой. Этот револьвер в ход не пускали.

Адвокат оцарапал щеки Лазаря мертвыми руками Дианы. Потом он подобрал с пола "Лилипут", вытер его рукоятку из слоновой кости носовым платком, дважды выстрелил в окно, которое разлетелось вдребезги: двойной выстрел и звон бьющегося стекла на сей раз обязательно привлекут чье-нибудь внимание, обозначат время убийства, - и вложил револьвер в правую руку Лазаря, аккуратно подогнул как надо его пальцы...

Раздались торопливые шаги. В дверном проеме показалась всклокоченная голова Билли Гамбурга. Поставив на пол корзину, полную грибов, он воскликнул: