Мария Ильина - Точка возврата

— Зачем… — осекся, мысль оборвалась, не родившись. Эта и другие тоже. Оторопел, сердце замерло. Лада… Бледное, заострившееся лицо, свет за спиной, пылинки замедленно кружатся в луче. Покойница, призрак, глюк. Доигрался.

— Привет! — шагнула вперед, он невольно попятился. — Ты чего? Не ждал? Что так смотришь?

А как глядеть, если не веришь глазам? Бред, заморочь, с него хватит.

— Ты пьян? — уставилась придирчиво. — А это что? Ледяные пальцы коснулись синяка под глазом.

— Выпил и подрался?

Валерий глянул дико, схватил ее руку, сжал в своей. Холодная, жесткая птичья лапка, немного шершавая и оттого окончательно реальная.

— Жива!

— Ты думал, я опять за глупости? — покраснела. — Как тогда с таблетками? Набралась смелости, глянула в глаза.

— Грех это! На богомолье ездила, в Серпухов…

— Что? Куда? Не может быть! А как же… — не договорил, ошалело уставился на жену.

— Не предупредила, прости! И мобилу не взяла, и ключи, все у мамы оставила, просто монах Иона так велел, чтоб не отвлекало земное, суетное, — повторила заученную фразу и осеклась, будто впервые услышала, врубилась в нелепый смысл, удивилась собственной глупости. — Я места себе не находила, извелась вся, тут он… там, на Тошкиной могилке, подошел и говорил очень хорошо о вере, Боге, смысле… Словами не передашь, но за душу берет, другие священники так по-человечески не могут, — голос становился робким, виноватым, проклюнулись нотки сомнения.

— Монах Иона, говоришь? — переспросил Валерий, ухватывая нить.

— Что ты на меня странно смотришь? Ревнуешь? — она довольно улыбнулась: это все-таки приятно — быть любимой.

Лада чувствовала его любовь как никогда остро, будто молитвы и вправду научили ее видеть суть, не отвлекаясь по мелочам. «Какой он милый с этими царапинами и синяками, настоящий мужчина…» Взгляд мечтательно затуманился. Муж разволновался и даже не услышал ее вопроса.

— Монах, значит… Заставил уехать… так-так…

— Не заставил! Я сама решила! Он только отвез, на своей машине, бесплатно, по-доброму, понимаешь?! — начала сердиться, но Лугов не обратил на это никакого внимания, будто открытие сделал.

— Сама, говоришь, решила?! Ай да молодец Шредер! До чего допетрил, все ходы просчитал, шахматист хренов! — Валерий рассмеялся безумно, истерически. Вот и картина складывается, не картина — карикатура. — Не было никакого похищения! Не было! — четко выговорил с ударением на последнем слове.

— Какого похищения?! Опять чего-то украли? — Лада изумилась, лицо в обрамлении черного плата стало живым и милым.

— Тебя, моя радость! Тебя! — схватил за плечи, повернул к свету, всмотрелся, будто проверяя, все ли на месте. — Гад думал, что убийца — я, а улики все против него. Отвечать за чужой грех — обидный абсурд. Нужно восстановить справедливость. Такие, как он, блюдут понятия, которые сами выдумали.

— Да ну! Расчет и выгода — главное!

— А то! Расчет железный! Ты — его оправдание! Я — преступник!

— Хватит мудрить!

— Шредер — выдумка, кто будет его искать? Здорово, правда? Одного не учел, что я невиновен.

Лада ничего не понимала. Он говорил много и путано. Шредер, бандиты, похищение — боевик какой-то! Или дурной сон, но где-то в стороне, за кадром. Детали неважны. Главное — муж способен ради нее на все.

Они так и проболтали до вечера, возбужденные и почти счастливые, и родные, как никогда. Пили чай с бутербродами, ничего не замечая вокруг. Подумаешь, беспорядок и кусок хлеба подсох по краям, колбасы осталось совсем чуть-чуть. Главное, они вместе. Дела подождут, кроме одного: сообщить Ладиной маме, что все в порядке. Она рассказывала снова и снова, извинялась, что так вышло, приглашала прийти. Видно, мать не могла поверить в случившееся. Никакого пренебрежения в тоне и голосе. Валерий удивился, Лада мамашу всерьез не воспринимала. Будто угадав его мысли, добавила:

— Хорошая она! Просто ждать от нее много не надо. Я не понимала раньше, глупая была.

Да, да. Она права. Теща у него ненапряжная, легче многих молодых. Зоя Николаевна приехала на удивление быстро, с бутылкой «Асти Мартини» в руках, кинулась обнимать дочку. Поцелуи, слезы, смех, болтовня. Валерий оставил их в комнате, чтобы не мешать. Хорошая тетка, инфантильная, ну и что?! Она умеет быть счастливой. Рассуждения не утянули его вдаль. Сейчас главное другое: как сообщить все Диковскому, чтобы не выставить себя дураком, интриганом или того хуже, даже думать не хочется. Черт, как ни крути, нереально! Достал мобильник, набрал номер, начал сбивчиво объяснять, остро ощущая нелепость положения. Жаль, жизнь не заботится о правдоподобии. Макс ни слову не верил, из трубки сквозило холодом и угрозой. Лугов чувствовал, что вляпывается все глубже. Одна надежда: менты будут рады, что дело о похищении можно закрывать.