В ТЕАТРЕ
ЛУЧШЕ
СЛЫШНО
В каком еще театре? В театре я не был… Как-то, после исчезновения Марины, мы решили — пойдем, надо жить дальше, возможно, это сгладит. Ни черта, конечно, не сгладило. Даже не помню, что смотрели. Весь прошлый год был словно залеплен такими вот обрывками мокрых тетрадных листов, рекламных газет и объявлений. А полет с моста был фотографией с последней страницы какого-нибудь еженедельника — из тех, что желтеют на развалах в дальнем углу супермаркета.
И теперь, когда нужно определиться — сошел я с ума или нет — уже сошедшая с него нищенка сует мне рукописную рекламу какого-то ТЕАТРА. С хорошей слышимостью. Проверка на реальность? Подстава? Бред…
Я занес покупки в квартиру. Пакеты покорно прошуршали у порога, а я развернулся. Завтракать расхотелось. Я двинулся в парк.
Голые стволы деревьев встречали неприветливо. Качали головами на ветру — «опять ты, опять ты». Полгода после исчезновения Марины я приходил сюда ежедневно. Глаза старались найти хоть какую-то зацепку, а память проворачивала все, что привело к исчезновению дочери.
Вот здесь мы шли за руку — крутой спуск в овраг, можно запросто улететь. А тут Маришка побежала, пугая голубей, что толклись по асфальтовой дорожке. Там я отошел в кусты — поссать. Вот и поссал…
Прежде чем вызвать полицию, я бегал по парку. Несколько минут. Тогда казалось, прошли часы — я влезал в шиповник, совался под забор, глядел в лицо каждому ребенку, который попадался навстречу.
И вот та самая сцена, где я показывал долговязому полицейскому мобильный с фотографиями Марины. Сцена театра…
Мурашки иглами стартовали с ног и в миг долетели до шеи. Деревянная сцена, сколоченная к девятому мая. Театр? В День победы тут наяривал оливково-зеленый гармонист. Марина сидела у меня на плечах и повизгивала от залихватских звуков и движений пальцев музыканта. Это театр. Тот ли, в котором ЛУЧШЕ СЛЫШНО?
Дерево сцены за зиму напиталось влагой и потемнело. Я тоже был вроде этого помоста — всю зиму стоял под сугробами, а теперь терпеливо жду весеннего солнца и его сухого тепла.
Рука прошлась по длинной струганой доске. Шляпка самореза вынырнула из утробы дерева на проверку — можно ли сбежать. Ветки скрипели, приходя в себя после зимы, ветер метался в поисках листвы, а я ничего не слышал. Ничего из того, что могло бы дать мне ответы.
Каких ответов я искал? Что Марина жива и найдется? Надежда на это ушла после нескольких месяцев на интернет-форумах поисковых отрядов. Что Настя вернется ко мне? Думаю, ей без меня лучше. Давным-давно, одна из первых любимых сказала мне: потеря ребенка — единственное, чего не может пережить семейная пара. Ветки согласно кивнули.
Я обошел вокруг сцены. Шесть метров в длину, столько же по ширине. Под ногами хлюпали первые лужицы, в голове стоял холод. Пусто. Пора возвращаться.
На ходу обтирая ботинки об асфальт, я двинулся в сторону дома. Поднял голову и увидел фигуру. Метрах в двадцати от меня кто-то стоял. Небольшого роста, кутается в бледно-синюю куртку. Я чуть помедлил — в парке было пустынно, а тут кто-то стоит на дороге.
Девушка. Моложе меня. Лет на десять. Волосы острижены почти под ежик, смешно топорщатся на ветру. Голову она спрятала глубоко в воротник. А глаза пристально смотрели на меня.
Куртка, я тебя знаю? Подруга жены? С работы, из новичков, которых я еще не успел даже осознать? Я шел прямо, изредка вскидывал взгляд — не отошла, не отвернулась ли? Но нет, глаза, не отрываясь, вцепились в меня.
Я почти прошел мимо, кося на нее взглядом, когда губы ее разлепились. Хрипловатый, озябший голосок:
— Уже не веришь?
Я отшатнулся, но ноги уже встали на месте. Тело само повернулось в сторону девушки. Еще одна сумасшедшая, везет же сегодня.
— Простите, что? — есть же объяснения: ослышался там, или она просто пьяна.
— Перестал уже верить?
— Во что?
— В поиск.
— Какой? Что за… — глаза чистые, светло-серого, почти прозрачного цвета. Пыльным налетом — синяки под глазами. Недосып или что? Наркотики?
— Ты что-то искал, а потом пошел — как человек, который отчаялся. Это заметно. Я и спросила.
— Да. Наверное. Похоже, перестал, — я кивнул и заставил правую ногу шагнуть прочь.
— Это хорошо, — почти в спину уже сказала девушка.
Я обернулся. Вгляделся в ее серые хрусталики. И отчего-то решился на вопрос, засевший в голове с утра:
— Скажи — я сошел с ума, да? Все это, — повел ладонью, — это глюки? Или ты сама — сумасшедшая?
Читать дальше