Евгений Аллард - Найти бесогона

– Интересно, где же он ночью находился? – рассуждая вслух, сказал я. – Почему Милана одна осталась?

– Ну, Олег, дела у него. Что ж тут поделаешь, – ответил немного смущённо Лифшиц.

– Ночью?! Дела?

– Черт, ну в карты он перекидывается иногда. То, да сё. Чего ты не понимаешь.

– Юра, отвези меня к Милане в больницу, я хочу прощения у неё попросить. Пожалуйста, – почти умоляюще сказал я.

– Олег, некогда. Там камеры заряжены, свет, массовка. Только тебя ждут!

– Не могу я в таком состоянии ехать! Как ты не понимаешь?! Я хочу узнать, что с ней и как!

– Да все в порядке. Врачи сказали, что крови она не очень много потеряла. Ты вовремя подоспел. Ну, состояние, конечно, немного не то. Но выкарабкается.

– Юра! Вези меня в больницу, – я схватил его за грудки и прижал к сидению. – Или я не знаю, что сделаю.

– Ну, ладно-ладно. Отелло рассвирепело, – он аккуратно отвёл мои руки. – Надо было сразу тебя туда отвезти, чтобы ты угомонился.

Я попросил Лифшица остановиться около супермаркета, купил подарок, но забравшись обратно в машину, обречённо подумал, что Милана не простит меня. Даже, если сделает вид, что простила, все равно прежних отношений между нами не будет.

Машина, подпрыгивая на ухабах, пронеслась по улицам городка. Я ушёл в себя, старался подобрать слова, настроиться на разговор. Но перед мысленным взором, как немой укор, стояло бледное лицо Миланы с закрытыми глазами, и в ушах эхом отдавались слова, который сказал призрак Северцева: «ты не смог ничего сделать».

– Эй, проснись, приехали, – потряс меня за плечо Лифшиц. – Пошли. Врачей надо уговорить, чтобы тебя пустили. А то, знаешь, они зорко следят, чтобы поклонники не лезли.

Я поплёлся за ним, проходя мимо зеркала, увидел свою небритую помятую физиономию, запавшие глаза с фиолетовыми кругами. Стал смахивать на бомжа, ночующего в загаженном подземном переходе. Лифшиц подошёл к стойке администратора и что-то быстро стал объяснять девушке в белом халате. Она перевела взгляд на меня, скривилась и лишь через мгновение пренебрежительно изрекла:

– Пусть проходит.

Милана лежала на кровати, уставившись в потолок, и даже не повернула голову, когда скрипнула дверь. Рядом деловито попискивали аппараты.

– Милана, прости меня, пожалуйста, – произнёс я тихо, даже не надеясь, что она услышит.

Она медленно повернула голову, бросила невидящий взгляд и отвернулась.

– Уходи. Ненавижу.

Я бросил пакет у двери, приблизившись, и обнял её, целуя в волосы, щёку. Она вяло попыталась отстраниться.

– Мерзавец, как ты мог мне такое сказать?! – голос сильно дрожал. – Как мог выдумать подобную чушь?!

– Я не выдумывал! – не выдержал я. – Мне сказал… мне сказали об этом. Зачем мне это придумывать?

– Это бред! Я … я не могу иметь детей. На съёмках я упала с лошади. Мне сделали операцию, и я больше не могу… Понимаешь?

Я замер. Верхоланцев все выдумал? Но зачем?! Неужели он так ревнует?

– Милана, твой муж мне это сказал, – признался я. – На яхте. После того, как тебя Вахид поздравил. Клянусь тебе. Верхоланцев был сильно пьян, но не настолько же.

Она повернулась ко мне. В глазах я увидел мучительную борьбу, попытку осознать сказанное мною.

– Почему ты такой небритый, лохматый? – вдруг спросила она.

Её лицо словно осветилось внутренним светом. Лед между нами стал таять. Я взял стул, сел рядом и весело сказал:

– В тюряге был. Только выпустили утром. Под залог.

– Почему? – её лицо коснулась слабая улыбка, щеки зарозовели. – Что ты натворил?

– Угрожал администратору гостиницы револьвером. Дверь в твой номер выбил.

– Так это ты меня спас? А как ты понял, что мне плохо?

Я помолчал, собираясь с мыслями.

– Мне явился призрак Северцева и сказал, что ты умираешь. Я бросился тебя спасать, но понятия не имел, где ты живёшь. Повезло, что подвёз местный житель, хотя пришлось администраторшу попугать. Пойми, Милана, я не хотел тебе это говорить. Меня переклинило. Выпил стакан сока и вдруг обрушилась страшная головная боль. Все перед глазами перекосилось, навалилось раздражение, злость, ненависть ко всему миру. Потом все исчезло, но слишком поздно.

– Знаешь, я чувствовала нечто похожее, – проговорила Милана отрешённо. – Мне стало так невыносимо одиноко, тоскливо, показалось, весь мир от меня отвернулся. Душу заполнила кромешная тьма. Я подумала – никому не нужна, совсем никому, – на её ресницах задрожали слезинки.

Я наклонился над ней, обнял, ткнулся носом, как кутёнок.