Морис Ренар - Таинственное превращение

Их глазам открылась огромная коллекция бесценных полотен и красивейших скульптур. Жан Морейль принялся объяснять. Он обладал большой эрудицией и глубоким художественным вкусом. Мадам де Праз узнала об искусстве такие вещи, мысль о которых ей никогда не приходила в голову; для Жильберты, упоенной тонкостью его рассуждений и его знаниями, голос жениха звучал, точно музыка.

— А что здесь под стеклом? — спросила она.

— А, это мой личный музей, — сказал Жан Морейль. — У каждого своя мания.

— Ключи, старые ключи… — констатировала графиня.

— Старинные лампы… — пробормотала Жильберта.

— Да, совершенно верно, — ответил Морейль, как бы извиняясь. — Ключи и лампы. Я начал их коллекционировать с самого детства. Эти две вещи всегда притягивали меня. Странно, не правда ли?

— Символично, — заметила мадам де Праз. — Вы любите открывать, освещать?

— Возможно, — возразил он довольно небрежно.

— Мне кажется, — вставила Жильберта, — что за такое время должно бы накопиться гораздо больше ламп и ключей… Может быть, это уже вас теперь не интересует?

— Нет, интересует. Но, представьте, между мною и этими витринами есть маленькая тайна…

— Признавайтесь!

Мадам де Праз была олицетворением любезности и вежливости: она слушала по-светски внимательно.

— Ну вот: я покупаю лампу или ключ только при определенных обстоятельствах: или для того чтобы поощрить себя, или чтобы вознаградить за что-нибудь. Лампы — поощряют, ключи — вознаграждают.

— Ничего не понимаю! Можно узнать… — смеясь, спросила Жильберта.

— На что мне поощрение? За что награды? Но это легко отгадать. Каждая из этих ламп и каждый ключ соответствуют какому-нибудь труду или изысканию… Ребячество, конечно. Не говорите никому, надо мной будут смеяться!

— Ах! Какая чудная лампа, зеленая, с желтой подставкой! Что за изящество!

— Итальянская работа. Золото с бронзой, — ответил Жан Морейль. — Она вам нравится? Возьмите ее. Доставьте мне удовольствие подарить ее вам.

Сконфуженная Жильберта взяла в руки лампу, подняла ее на свет, чтобы получше разглядеть, и поспешно поставила назад, на столик.

— Что с вами? — удивился Морейль. — Что с вами?

Бледная, не в силах совладать с собой, Жильберта стояла несколько секунд не шевелясь, прикрыв глаза рукой. В это время мадам де Праз, внимательно рассматривая лампу, говорила:

— Держу пари, что там змея!.. Да, так и есть!.. Подставка! Подставка изображает змею!

— Как? Это золотое украшение?..

Но Жильберта, силясь улыбнуться, уже сознавалась:

— Да… Простите меня… Это нелепо.

— Это с ней случается с самой смерти моей бедной сестры, — сказала мадам де Праз. — Вы, наверное, знаете…

Жан Морейль кивнул головой и взял руку Жильберты в свою.

К ней постепенно возвращалась краска.

— Подумайте, как это глупо! А?

— Нет, нет, это не глупо! О нет! — говорил вдумчиво Жан Морейль. — Очевидно, вы когда-то испытали глубокое потрясение.

— Да, — сказала мадам де Праз. — Ужас, которому нет слов. Но ведь с тех пор прошло пять лет, и Жильберте уже пора отделаться от этой странности… Поговорим о другом, хорошо? Для нее будет лучше. Я и сама не могу думать без дрожи об этой трагедии.

— Тетя, надо, чтобы он узнал! После мы не будем об этом больше разговаривать. Я хочу, чтобы он… понимаете… чтобы он знал решительно все о моей маме…

Она растянулась в кресле, все еще взволнованная, и приложила свой висок к руке мадам де Праз.

— Расскажите, тетя, расскажите ему.

Мадам де Праз не решалась, она боялась прошлого…

— Не противоречьте ей, графиня, — умолял Жан Морейль.

Она ответила с грустной торжественностью, не ускользнувшей от слушателей;

— Мне придется воскресить ужасное воспоминание… Все это как будто вчера только произошло…

— Случилось это в Люверси в августе. Мы приехали туда в начале июля: моя сестра, Жильберта, я и Лионель…

— …который тогда провалился на экзамене на бакалавра! — прервала ее Жильберта.

— …Мой родственник Гюи Лаваль, несколько месяцев бывший в отъезде, известил нас, что вернется к 10 августа. Мы ждали дня его приезда, как праздника, и хотели все отправиться в Париж встречать его на вокзале. К несчастью, накануне этого необычайного дня моя сестра вдруг слегла. Простуда, которую она запустила, осложнилась бронхитом. Когда Гюи Лаваль прибыл в Люверси, он нашел свою жену вне опасности, правда, но серьезно больной…

— Тетя, не забудьте про змей…