Питер Аспе - Дети Хроноса

– Вы знали ее раньше?

– Нет. Однажды Дани появилась в «Клеопатре» и спросила, нет ли у меня для нее работы. Она говорила, что ей срочно нужны деньги на коррекцию груди.

Артс состроил брезгливую мину, как будто только что съел кусок тухлой рыбы.

– Она была так уродлива?

– Наоборот, комиссар.

– То есть вы приняли ее на работу.

– Да.

– И она подошла?

– Подошла ли она, – горько сказал Артс. – Вы должны знать, комиссар, что прежде, чем девушка могла начать у нас работать, я…

Его голос оборвался. Ни одному режиссеру не удастся так четко изобразить понятие «отвращение».

– Значит, вы с ним переспали. – Ван-Ин нарочно перешел на местоимение мужского рода. Артсу же это сделать было сложно. – И секс был хороший?

Иногда слова бывают более обидными, чем физическое насилие. В этом случае последнее замечание было сравнимо с прижиганием открытой раны. Ван-Ин видел, как Артс сжал кулаки. Косточки его пальцев побелели.

– За дверью стоят еще два агента, господин Артс. На вашем месте я бы сидел спокойно.

Ван-Ин был вынужден признать, что наслаждается этой игрой. Ничто не приносит большего удовлетворения, чем наличие власти над ближним. Чувство эйфории лежит в основе каждого тоталитарного режима. Но как истинный демократ, Ван-Ин был вынужден определить свои собственные границы. Только тот, кто испытал соблазн диктатуры, может оказать сопротивление притягательной силе крайне правых.

– То есть вы попались на удочку, – сказал Ван-Ин менее резко.

Артс смотрел в пространство пустым взглядом. Стресс последних двух дней начал давать о себе знать. Кусок пепла длиной в два сантиметра грозил упасть с сигареты. Ван-Ин подал ему пепельницу и снова налил в чашки кофе.

– Да, – подтвердил он вяло.

Ван-Ин мог себе представить, как Артс себя чувствовал.

– Продолжайте, господин Артс. Что случилось потом?

– Следующим вечером ко мне пришли Провост и Брэйс. Они были в игривом настроении и требовали лучшее «мясо», которое только имелось.

– И тогда вы вызвали Дани.

Артс кивнул.

– Тогда как вам было известно, что…

– Провост и Брэйс были надменными снобами. Они годами обращались со мной, как с уличной грязью.

– И вы захотели подложить им свинью.

Артс жадно выпил кофе и закурил новую сигарету. Конфронтация с прошлым нагоняла на него депрессию. Провост и Брэйс всю жизнь над ним доминировали. Еще когда он был ребенком, ему приходилось подчищать за ними их грязные дела, а в средней школе они не упускали ни одной возможности, чтобы его унизить. «В моем супе муха. Спорим на сто франков, что Вилльям ее съест?» За каждый героический поступок Провост и Брэйс покупали ему пиво. Когда в восемнадцать лет Артс решил поступить в университет, они выбросили его, как мусор. «Дети рабочих должны зарабатывать на жизнь своими руками», – издевались они. После провального семестра Артс отправился в Амстердам и попал в наркосреду. Через четыре года он, уже богатым человеком, вернулся в Брюгге, где промотал свое состояние. Теперь другие могли жрать насекомых или бегать по рыночной площади с голым торсом. В этот период он встретил Линду, и вместе они попытали счастья в «Клеопатре». Учитель Вандале принял его с радостью. Все шло относительно хорошо до тех пор, пока на сцене не появились Провост и Брэйс.

– Господин Артс, вы меня слушаете?

Ван-Ин протянул ему новую сигарету.

– Значит, вы хотели отомстить?

– Что бы вы сделали на моем месте, комиссар?

Ван-Ин улыбнулся. В этой стране на свободе разгуливали мудилы похлеще Артса.

– И вы привезли всю эту компанию в Love?

– Да, так оно и было, комиссар.

Ван-Ин мог более или менее представить себе остальную часть рассказа. Все кусочки головоломки красиво сложились.

– Еще через час мне позвонил Брэйс. Его голос звучал взволнованно. У меня было впечатление, что он был трезв, как стеклышко. Он умолял меня немедленно приехать в Love. Там случилось что-то ужасное.

– Они убили Дани.

– Брэйс клялся мне, что это был несчастный случай. После взрывного трио Дани признался, что он на самом деле мужчина. Провост пришел в ярость. Завязалась драка. Дани упала и стукнулась головой о край кровати. Она умерла на месте.

– Я полагаю, вы знаете настоящую личность Дани?

– Что вы имеете в виду, комиссар?

– Фамилия Десмедт вам о чем-нибудь говорит?

Если смятение на его лице было напускным, Артс по праву заслуживал «Оскар».

– Дани Десмедт?

– Дани Десмедт из начальной школы, господин Артс. Вы еще помните кляп и прищепку?