Василий Зайцев - Подвиг 1972 № 06

Орехов раз за разом бил из винтовки по немцам и краешком глаза следил за каждым движением сержанта. Теперь, когда так неожиданно отстал Сергей, Орехов больше всего боялся остаться один. Непрерывное дергание затвора набило на ладони мозоль. Плечо занемело от толчков приклада, в ушах звенело. До ствола винтовки нельзя было дотронуться. Он раскалился от непрерывной стрельбы.

Мешанина скал и валунов помогала уходить. Кононов действовал расчетливо и хитро. Орехова он держал позади, приказывая ему глядеть по сторонам и бить из винтовки.

— Вовсю жарь… Перебегай с места на место и жарь как можно больше, — сказал он Николаю. — Пусть они на тебя примериваются.

Николай стрелял, а сержант тем временем нырял в какую–нибудь подходящую расселину, за камень и подпускал егерей почти вплотную. Когда те, прислушиваясь к стрельбе Орехова, приближались к сержанту, он кидал в них гранаты. Пока ошарашенные немцы разбирались, что к чему, Кононов и Орехов успевали отойти на полсотни метров. Потом им попалась осыпь. Они нырнули за камни и минут десять ползли во мгле.

За осыпью, вывернувшись из–за скалы, они увидели роту. Вернее, узкую расселину и в ней пулемет Шайтанова, выпускающий очередь за очередью по егерям, которые поднялись в атаку.

— Наши, дядя Иван, наши! — обрадованно закричал Орехов. — Вон Шайтанов с пулеметом!

— Не ори, вижу; — остановил его Кононов и оглядел ровный склон, отделяющий их от расселины. На склоне лежали убитые. В ближнем из них сержант узнал Грачева, рассудительного пожилого солдата из взвода Шовкуна. Грачев лежал на животе, широко раскинув руки. Казалось, он хотел обнять землю, которая после огненного удара неумолимо притянула к себе. Хотел обнять, а руки оказались малы.

Увидел Кононов и убитых саперов, и молоденького связиста, который тянул кабель за ротой. Он так и лежал с полуразмотанной катушкой на боку, уткнув голову в ящик телефонного аппарата. Справа от связиста густо темнели неподвижные серошинельные кучки. Лица убитых рассмотреть было нельзя.

Сержант понял, как дорого дался роте этот голый склон.

— Давай махнем к щели, — предложил Орехов, поправляя лямки двух вещевых мешков, которые делали его похожим на двугорбого верблюда.

Отбиваться от егерей и тащить на себе два тяжелых мешка — дело было нелегкое. С Орехова лил пот, лямки то и дело слезали с плеч, и приходилось поправлять их в самое неподходящее время. Раза два, когда делали перебежки, Николай вынужден был соскользнувшие лямки хватать зубами и тащить мешок, как собака поноску.

Надо было один мешок бросить. Свой Орехову бросать не хотелось. Оставить мешок Сергея он не мог. За чужую вещь всегда больше беспокойства, что случись с ней — человеку в глаза не взглянешь. И рисунки Сереги в мешке…

Где он теперь? В той стороне выстрелов не слыхать.

— Махнем, товарищ сержант, — снова сказал Орехов.

Теперь, когда до роты осталась сотня метров, а сзади вот–вот опять насядут егеря, Николай остро почувствовал тяжесть скитания по скалам, представил, как малы и слабы они с сержантом по сравнению с теми, которые подстерегали их на сопке, гоняли и ловили. Что могли сделать они втроем на Горелой? Зря лейтенант их послал. Сережка потерялся, а они бегали от немцев, и только.

— Погоди, не гоношись, — строго ответил сержант. — Шайтанов еще не разберет, кто со стороны бежит, и чиркнет впопыхах пулеметом. У него рука тяжелая… Сейчас, как егеря выскочат, так и мы под шумок поползем.

Кононов был доволен, что они добрались к роте. Но он не испытывал такого нетерпения забраться в щель, как Орехов. Сержанту с первого взгляда стало ясно, что щель представляет западню. Забраться в нее легче, чем выбраться. Кононов по доброй воле в такую щель не полез бы. Он подался бы в валуны и тихонько стал спускаться с сопки по расселинам, по кустикам да между камешками. Но он помнил приказ лейтенанта о соединении с ротой. Поэтому сержант, выбрав момент, когда егеря снова побежали в атаку, коротко приказал Орехову:

— Пошли!

В расселину они свалились так неловко, что Орехов расквасил о камни нос, а сержанта Самотоев сгоряча лягнул ботинком, и тот отлетел к стенке, выпучив глаза от боли.

— Кононов! — заорал Шайтанов. — Сержант пришел!.. И Орехов тоже.

Когда атака егерей была отбита, Кононов доложил лейтенанту, что на вершину они пройти не могли.

— Барташов дот подорвал, потом в сторону отбился… Мы с Ореховым сюда стали отходить. Думаю, что Барташов тоже в роту придет…