Т. Кристин - Дом тихой смерти [Кристин Т. В. Дом тихой смерти; Рой Я. Черный конь убивает по ночам; Эдигей Е. Отель «Минерва-палас»]

— Да? И что бы вы хотели узнать?

— У вас остались какие-нибудь бумаги этой женщины? Документы?

— Остались, а как же, я все храню в своем сейфе. Тогда я их показывал поручику Вятеру, а потом спрятал в сейф, чтобы не пропали. И ее паспорт, и сберкнижку, мне ее вернули. Хотите взглянуть?

Он встал, открыл сейф, вынул из него картонную коробку и подал Баксу. Бакс раскрыл коробку. Сверху лежала сберкнижка.

— Разрешите посмотреть?

— Разумеется, я знаю, вы хотите помочь милиции, тем более, что ваш знакомый работает в воеводском управлении МВД. Я и сам, знаете, всегда готов помочь нашей милиции. Бедная пани Мария! Столько лет она у меня проработала, и вот…

Не такая уж она была бедная. На ее сберкнижке числилось девяносто три тысячи злотых. Бакс стал внимательно просматривать последние записи сберкассы. Вот! Сорок тысяч злотых взято в прошлом году, восемнадцатого августа. Потом только поступления — небольшие, по две тысячи злотых, по тысяче, даже меньше. Довольно часто вносила пани Мария вклады Видимо, кроме зарплаты, выплачиваемой паном Боровским, у Марии Решель были и другие доходы Что бы это могло быть? Небольшие торговые сделки? Со скандинавами? Постой, еще раньше она должна была снять еще раз крупную сумму. Ага, вот. Тридцать тысяч, все правильно. Зачем она снимала деньги? Хотела сделать крупную покупку? Об этом ничего не известно. Нет, пожалуй, брала деньги для того, чтобы их кому-то одолжить, иначе куда могла деть их?

— Пани Решель в прошлом году сняла со своей книжки семьдесят тысяч. Вы не знаете, для чего?

— Ах, вы совершенно правы. Я позволил себе заглянуть в ее сберкнижку, знаю, что не положено, но такое, знаете ли, человеческое любопытство. И я все удивлялся, для чего ей понадобились эти деньги?

— Ну а что вы думаете по этому поводу? Ведь вы ее знали столько лет. На что ей могли понадобиться эти деньги?

— Уверен, что она их брала не для себя. Ведь жила она на всем готовом, никаких дел на стороне не вела, разве что время от времени помогала кому-нибудь из постояльцев в продаже их вещей, так, пустяки, вы понимаете… Вот я и подумал, а не одалживала ли она этих денег? Под проценты. Ведь пани Мария была очень… как бы лучше выразиться… экономная, да что там — просто скупая.

— А кому она могла бы одолжить?

— Знаю, что она очень близко сошлась с госпожой Свенсон. И еще с паном редактором. Можно сказать, что к нему она питала особенно теплые чувства. Впрочем, разве к этому прекрасному человеку можно не испытывать теплых чувств?

— Вы правы, а некто питает к нему просто горячие чувства. Мне он тоже симпатичен, но семидесяти тысяч я бы ему не одолжил.

— Ха-ха-ха! Какой вы остроумный, пан Ковальский! Я, пожалуй, тоже не одолжил бы. Все-таки деньги есть деньги.

— А каковы были отношения между Марией Решель и Рожновскими?

— Близкие. Я бы даже сказал — сердечные. Да, сердечные — вот верное слово. Особенно с пани Натальей. Думаю, не ошибусь, если скажу, что Мария Решель и пани Рожновская были подругами.

— Были… и есть.

— Что?! Ох и шуточки у вас, пан Ковальский. Юмор висельника, так сказать. Не знаешь, то ли смеяться, то ли плакать.

— Значит, пани Решель могла любому одолжить свои деньги?

— Надеюсь, вы не имеете в виду меня? Ведь я располагаю…

— Знаю, вас называют миллионером.

— Так уж сразу и миллионером! Просто я работаю, не ленюсь, вот уже более тридцати лет…

— Да вы не волнуйтесь, вот женитесь и сразу перестанете быть миллионером.

— Пока не собираюсь. А что касается работы, то я решил на следующий год отказаться от фотоателье. Знаете, уже не те силы. Разве что оставлю за собой художественные портреты.

— Вы мне разрешите взглянуть на другие документы пани Решель?

— Разумеется.

Бакс стал просматривать содержимое коробки. Были в ней старые письма, написанные в разные годы, всевозможные бумаги и документы на польском и немецком языках, в том числе большого формата свидетельство о рождении, выданное римско-католическим костелом в Свиноустье. Метрика пожелтела от времени и была для сохранности наклеена на толстую картонку. Интереса она для детектива не представляла, так как дату рождения Марии Решель он узнал из материалов дела. В коробке была и большая пачка фотографий, в основном довоенных, серых и коричневых. На одной из них был изображен мужчина в окружении разновозрастных детей, а в стороне стояла молодая девушка. Ее поза и дистанция между ней и мужчиной с детьми свидетельствовали о том, что она была прислугой. Детектив отложил этот снимок. А вот и фотографии последних лет, в основном большого формата. На них были изображены сама Мария Решель, Розочка, незнакомые Баксу люди. «Видимо, работа Боровского». А вот и групповой снимок теперешних жильцов «Альбатроса»: скандинавы, журналист со студенткой («Здорово получилась Божена!»), художник с супругой, с краю — Решель с Розочкой, а в самом центре — владелец пансионата с победоносной улыбкой. И эту фотографию отложил детектив. Подумав, взял и наклеенную на картон метрику.