Т. Кристин - Дом тихой смерти [Кристин Т. В. Дом тихой смерти; Рой Я. Черный конь убивает по ночам; Эдигей Е. Отель «Минерва-палас»]

— А он был так уверен в себе. Подумаешь, кубок! Ничего, холодный душ пойдет на пользу, смоет немного спеси.

— Да нет, тут игра идет не за кубок.

— А за что?

— Не знаю. Может… за тебя?

— Мне не нравятся такие шуточки, Арт! Скажи по-человечески, что происходит?

— Ставкой в этой игре является что-то такое, из-за чего убили двух женщин.

— Ничего не понимаю! Шахматы как-то связаны с убийствами? Такая благородная игра! Арт, ты что-то знаешь, так скажи мне! Или ты сам еще не уверен?

— Просто пока у меня еще нет бесспорных доказательств. Но в одном я уверен твердо: ставка турнира намного превосходит его приз — кубок.

— Наверное, ты прав. Я и сама подозревала, что неспроста Януш придает такое значение турниру. Тут пахнет большими деньгами, правда?

— Не исключено.

— Вот почему он все на свете позабыл из-за шахмат! Нет, ты посмотри на него, у него такое лицо… Арт, ведь он еще не проиграл?

— Нет, но у норвежца небольшое преимущество.

— Ты считаешь, что мой долг — подойти к нему и вдохновить его на победу? — спросила она с иронией, на что Бакс ответил совершенно серьезно, что это наверняка помогло бы Милевскому.

— Ну уж нет, это он должен подойти первым и извиниться за свое вчерашнее поведение. И он должен был сделать это еще утром.

— Правильно, но ведь он думает только о шахматах.

Девушка украдкой посмотрела на журналиста. Он стоял в стороне от всех и курил сигарету за сигаретой. На лице его не осталось и следа свойственной ему самоуверенности.

— Да, таким я его никогда не видела. Что делать, Арт?

— Ну, какая же ты непонятливая! Мне его жалко, вот я тебе и советую самой подойти к нему. Он попросит у тебя прощения, успокоится, и игра у него пойдет лучше.

Минуту поколебавшись, она решилась:

— Ладно, будь по-твоему. Подойду к нему, так и быть, а ты помни — в десять часов!

За столик Милевский сел уже более спокойный, поблагодарив Бакса взглядом.

Игра продолжалась. Теперь противники дольше думали над каждым ходом. Ужин опять прервал партию. После ужина борьба приняла острый характер. Оба партнера разменяли по несколько пешек, потом обменялись ладьями. Игра вступила в ту фазу, когда важен был каждый ход, ибо от него зависело преимущество — позиционное или материальное.

На часах было уже девять тридцать. Вдруг Нильсон побледнел и схватился за голову — не рассчитав, он отдал пешку. Его промашкой немедленно воспользовался противник. Зрители заволновались.

Интересно было наблюдать за игроками в этот решающий момент. Милевский, набрав в легкие воздух, быстро, с чувством облегчения выдохнул. Он очень напоминал боксера, отскочившего в угол ринга после того, как неожиданно для себя самого нанес нокаутирующий удар противнику. Норвежец спрятал лицо в ладони, но усилием воли заставил себя опустить руки и посмотреть на доску. Затем он что-то записал в маленький блокнотик, лежащий на столе, машинально потянулся к трубке, отложил ее и горестно покачал головой. Ошибка, явная ошибка, стоившая ему пешки. А ведь вроде так все хорошо продумал, еще шаг — и противник загнан в угол. Что ж, недосмотрел, увлекся… теперь самому придется перейти к обороне.

Милевский бросился в атаку. Все больше времени требовалось теперь Нильсону для обдумывания своих ходов, Партия затягивалась.

— Может, отложим? — великодушно предложил журналист. — Завтра утром закончим.

Норвежец согласился не задумываясь. Теперь, в предстоящие ночные часы вместо того, чтобы спать, он займется анализом партии, продумает все варианты, разработает свою дальнейшую тактику. Перемирие наступило весьма кстати. Видимо, его противник был того же мнения, так как, записав положение на доске, сразу же покинул гостиную.

Явилась Божена с билетами. При виде ее у Бакса перехватило дыхание. В голубом платье с широким белым воротником девушка была чудо как хороша. Улыбнулись суровые шведы, вытянул шею художник, чмокнул от восхищения Боровский.

Аристотель начал что-то бормотать, но она не стала его слушать:

— Не говори глупостей. Хорошо, что я тебе нравлюсь.

— Но ведь я рядом с тобой буду выглядеть как… как…

— Хватит, Арт! Скажи лучше, как партия.

— Отложена на завтра с преимуществом черных. Вот видишь, помогло.

— Ничего не вижу. Пошли, а то опоздаем. Знаешь, мне достались хорошие места. Попробуем поймать такси.

Танцевальный зал лучшего ночного кафе был переполнен. «И в самом деле, совсем не трудные эти новомодные танцы», — думал Бакс. Поначалу он стеснялся, а теперь разошелся вовсю: с ноги на ногу, перегнуться, нагнуться, подпрыгнуть, хлопнуть в ладоши, немного покрутиться — ничего трудного. А если придет в голову какое-нибудь другое гимнастическое новшество смело дерзай, глядишь, соседи уже его подхватили, да и сам поглядывай, что делают другие. Честь и слава тому, кто изобрел больше других новых фигур и продемонстрировал их на скользком паркете.