Александр Аде - Год сыча

– Все по-честному. Или не хочешь увидеть убийцу Клыка?

– Гляди, если разыгрываешь, лучше признайся сразу. Вместе посмеемся.

Не ответив, направляюсь в сторону дома, слыша за спиной шаги своей немногочисленной свиты. Задержавшись на короткое время возле сурового консьержа, поднимаемся на второй этаж. Нас уже ждут. Вваливаемся гуртом в просторную прихожую. Я – замыкающим, укрываясь за широкими спинами.

– По какому делу, господа? – игриво интересуется женский голос.

– Да вот привел нас… – отвечает за всех Француз. – Где же он?.. Эй, ты где? – оборачивается он ко мне.

Следом, свернув бычьи шеи, на меня уставляются морды охранников.

Вот он, мой звездный час! Выступаю на авансцену. От лучезарной улыбки трещат щеки.

– А вот и я! – заявляю радостно, как рыжий клоун.

Но моему появлению здесь не рады. Женщина в зеленоватой тунике и пикантно обтягивающих точеные ножки лосинах не сводит с меня оторопелого взгляда, точно видит выходца из могилы. У ее ног бульдожек Джерри – два печальных красных глаза, черный нос, обвислые щеки, короткое тельце и четыре кривоватые лапы.

– Как приятно, что хозяйка назвала нас господами, – продолжаю я придуряться, чувствуя себя на верху блаженства. – Может быть, пригласите господ в комнату, Лариса?

– Раздевайтесь, проходите, – глухо произносит она.

Раздеваемся, проходим. Роскошная люстра нависает над нами, как солнце богатых. Француз и Лариса усаживаются в кресла. Жлобы остаются стоять, преданно торча рядом с бандитом. Бульдожек укладывается у ног хозяйки и прикидывается спящим. На фоне дорогой мебельной кожи Лариса и вальяжный Француз (в костюме персикового цвета) выглядят аристократами. Охранники рядом с ними – как два неуклюжих холопа.

– Все мы здесь – люди свои, – обращаюсь с речью к собравшимся, – так что канителиться не будем. Я обещал Французу предъявить убийцу Клыка… Вот он! – Торжественно указываю на Ларису и добавляю сконфуженно: – Вы уж, хозяюшка, извиняйте. Сам понимаю, некультурно тыкать пальцем, тем более в даму.

– Да ты рехнулся, сыч, – вскипает Француз.

– Не-а, – весело заявляю я. – Первый Ларисин муженек имел с Клыком некие деликатные деловые отношения (которые тебе известны). Но однажды – на свое несчастье – с компаньоном не поладил, после чего навек успокоился. На освободившееся местечко заступил зам убитого, старый холостяк. Лариса тут же его к рукам прибрала. Но теперь ей стало яснее ясного, что Клык – партнер не из лучших, прижимистый больно, и решила она хлопчика устранить. В ситуации она разобралась досконально и знала наверняка: заменят Клыка тобой. И постаралась стать твоей любовницей…

Охранники разом принимаются тупо лыбиться.

– Ты что, свечку над нами держал? – пронзительно спрашивает Француз. – Поаккуратнее со словами, сыч.

– Да было бы чего скрывать, дело житейское… Но продолжим. Я уже подозревал, что Клыка ухайдакала Лариса, однако с доказательствами было не густо. Тогда я показал ей Лету, дочку ее, ставшую проституткой, и назвал хозяина борделя. Кликуха у него в детстве была Серый. Надеялся, что взыграют в Ларисе материнские чувства и кончит она Серого. А наймет того же киллера, что пристрелил Клыка. У нас ведь фирм по оказанию столь щекотливых услуг не имеется, дело пущено на самотек. И если уж нашла она душегуба-профессионала, то ему же поручит и второе убийство. А у меня будет доказательство ее причастности к смерти Клыка…

– А ты опасен, сыч, – задумчиво произносит Француз.

– Месяц прождал. Ничуть не бывало. И дочурку из дома терпимости не вызволяет, и Серый живее всех живых. Наконец дождался. Завалили Серого.

– Так это она?.. – осведомляется Француз.

– Вряд ли. Клыка хлопнули из «макара», а Серого – из снайперской винтовки. Другой почерк.

– И неизвестно, кто твоего Серого заказал? – не отстает Француз, и его томно-влажные глаза обретают твердость, становясь схожими с глазами Клыка.

Отрицательно мотаю головой. И продолжаю:

– Тогда я решил Ларису слегка пошантажировать. Классический прием. Позвонил, наплел про папочку с разоблачительными документами и потребовал бабло. Будь она не причем, посмеялась бы весело надо мной. А если и впрямь убила и решила заплатить, захотела бы сначала с бумагами ознакомиться. А она сразу согласились выложить сумму. Значит, понял я, Клыка угрохала, а теперь собралась чикнуть меня. Так и оказалось. Но ваш Брут промахнулся, мадам. Цезарь – жив.

Сгубит вас жадность, мадам. Когда я показал вам Лету, наверняка ведь сначала хотели ее спасти, а злодея примерно наказать. А потом понемногу успокоились, уговорили себя, что Леточке уже не помочь. Потому как сладкая жизнь вам дороже дочери.